Умный смех

Стихи писать – подумаешь, забава!
Ей посвятил не так уж мало лет.
Разнообразен список тем, но здравым
Готов остаться – циник и эстет.
Еще люблю сонеты, эпиграммы,
Йодль звукописи, ритма четкий шаг;
Сонеты сочинять знакомым дамам
Могу, венок сплетая не спеша.
И к вечности любое обращенье
Речитативом, просьбою, мольбой
Не будет лишним ради вдохновенья.
Однако, стоит помнить в час любой:
Всегда для счастья в жизни есть мгновенья!

Исторгнешь строчку – слушаешь себя:
О чем должна вторая быть и третья?
И, рифмами сознанье теребя,
В коробке черепной родится ветер.

Куда несешься, майский ветерок?
Когда оставишь голову в покое?
От истинных ценителей далёк,
Течет сонет взволнованной рекою.

Но строчки снова льются из души, –
Идей для воплощения навалом:
Дерзай, твори, выдумывай, пиши,
Восторженных не ожидая залов.

Что в этой жизни слава и почёт,
Когда любовь к полёту не влечёт?!

Мы в информационных пузырях
Сидим и в городах, и в деревнях.
А форма пузыря, размер и цвет
Зависят от ума, прожитых лет,

От передач, идущих по TV,
Кафешных монологов визави;
От хостингов и чатов соцсетей
И улично-базарных новостей.

У каждого пузырь сложился в пазл.
И много разных споров всякий раз:
Чей лучше, объективней и прочней;
Кому в нём горше, а кому – смешней.

Но, обнажая правду в новизне,
Никто с иглой не подойдёт извне,
И постояльцев, что живут внутри,
Не осчастливит, лопнув пузыри!

А что потом? – Вопрос пока открыт.
А может, людям пузыри творит
Великий Некто для отвода глаз
Иль для того, чтоб правду скрыть от нас?..

Есть поэты культовые,
А бывают пультовые.
Первых знают, обожают,
А вторые раздражают:

Если в качестве сюрприза
Попадают в телевизор, –
Вызывают тошноту:
Руки тянутся к пульту.

Вот бы всю литературу
Пропустить через цензуру
Этих кнопок «вкл.» и «выкл.»,
Чтобы социум привык:

Продержался полминуты, –
Значит, просто мил кому-то;
Не смолкает два часа, –
Гений, гордость и краса!

Всё бесстрастно, объективно;
Больше зрителей активных;
Меньше тех, кто стилем плох,
Графоманов и пройдох.

Этим способом нехитрым
Каждый сможет стать арбитром,
Доедая канапе
И меняя «ка» на «пэ».

Мне музыкальность дал Господь,
Пытливый ум и нрава томность,
Сонливость, что не побороть,
А главное – большую скромность.

Не сосчитаю, сколько раз
Она по жизни мне вредила:
Нередко в самый трудный час,
Встречая взгляд настырных глаз,
Бежал я, как от крокодила.

Тряся харизмами, друзья
Шли на прекрасный пол полками,
А я, решив, что так нельзя,
Непокоренных брал стихами.

Но от былого нет следа,
И это жизнь не упрощает.
Стихи со мною навсегда.
А прочих скромность укрощает.

С недовольной рожей
Утром я стою,
Личностно похожий
На слепого Пью:

В рассужденьях краток,
Зол, как сто чертей, –
Маг-манипулятор,
Скопище страстей.

Мести и гордыни
Командир полка;
Сила и твердыня, –
Нос до потолка...

На кого б всё это
Вылить, как в шпигат,
Чтоб без пистолета
Смерти был бы рад?!

Корчился бы в муках
С матом на устах,
Ведь таким наука –
Только лютый страх!

Но в зените солнце,
Позади обед:
Злоба вся до донца
Вдруг сошла на нет.

Я иду речистый,
Словно Цицерон, -
Воздух в поле чистый
С четырех сторон.

Комплименты людям, -
Каждый встрече рад.
Драк и ссор не будет, –
Кончился пират.

Подарю пропащим
Я надежды луч.
Злое преходяще,
Если дух могуч.

А любовь с удачей
В сердце сохраню.
Ведь пока я зрячий.
И совсем не пью.

Фантазии и вымыслы порой
Реальность подменяют постепенно:
Здесь незаметным выглядит герой,
Там – сволочь льет елей самозабвенно.

Да будь ты сверхчувствительный эмпат
Иль опытный, продвинутый психолог, –
Тебя то обесценят, то прельстят, –
И путь самокопаний будет долог.

Пускай с собой и с близкими в ладу,
Но обрекла нас матушка-природа
Потратить жизнь на внешнюю среду
Кому-то постороннему в угоду...

Для фантазёров есть совет простой:
Все мысли направлять на домострой!

Куда мне совершить побег,
Чтоб на судьбу не сетовать?
И где же Вы – моя фон Мекк
Надежда Филаретовна?

Опора, спонсор, меценат,
Источник пропитания;
Та, с чьим приходом буду рад
Закончить испытания;

Неблагодарный бросить труд,
Стократно обесцененный
Сатрапами, что редко мрут,
И ставят на колени всех...

Давно пора по вечерам
Писать стихи любовные
Про нежный трепет милых дам
И ласки баснословные...

Поездки по родной стране
Совсем не будут частыми, -
Раз в год хватило бы вполне
Для маленького счастья мне.

Компьютер есть и интернет, –
Вполне доволен трафиком.
А более запросов нет, –
Работаю по графику.

Расходов скромные счета,
Идеи конструктивные;
Поэмы с чистого листа,
Сонеты позитивные, –

Всё это позже назовут
Писательским наследием:
Оценят, примут, воздадут
На финише столетия.

И Ваше имя средь иных
Со знаком «+» запомнится, –
Пусть для кого-то из родных
Желание исполнится...

В чём наших жизней цель и суть?
Любить и быть счастливыми!
Вот так ещё кому-нибудь
Содействовать могли бы Вы?!

Взамен – Поэзия, Любовь,
Восторги, вдохновение,
И с Божьей милостию вновь
Победа над забвением!

Актёры мы в одной глобальной пьесе
На крошечном отрезке временном:
Творим и нарушаем равновесье,
Растекшись в измерении земном…
Едва услышав, выводы сплетаем,
По антуражам клеим ярлыки;
Решаем непременно в пользу стаи,
И продолжаем дело не с руки...
Зачем живём? Куда идём? – не знаем.
А гонор с самомненьем велики!

Как-то раз на фестивале
Попурри мы услыхали.
Отобрав по одной строчке
Написал бард про цветочки...
Написал про эту встречу,
Про туман тот на рассвете.
Про атлантов в Эрмитаже
И про Зойку нашу даже.

Фонарики качаются тогда,
Когда с гитарами собрались здесь друзья.
Костер меж сосен ярко заплясал,
Как много песен разных от друзей узнал.
Про милую мою
и сок березовый
Про женщину чужую,
Еще не поцелованную.

Потом Есенин в ход пошел,
Из Блока пару строк нашел.
От Окуджавы про косточку виноградную,
Спел известный бард из Отрадного.
Звезда упала на ладошку,
В костре печеная картошка
Под рюмку водки на столе
Закуска есть тебе и мне.
Вагончик полный электрички
Мы вспоминаем по привычке.

Подходит поезд наш в семь сорок
Его гудок нам очень дорог.
На нем приехали друзья,
Ведь без друзей никак нельзя.
Ночей бессонных календарь
Перевернул я словно в старь.
Уж больше десяти лет с Вами.
С старыми и новыми друзьями.
Но как же все ж быстро проходит наша жизнь.
Как здорово, что снова здесь опять мы собрались

Исчезли тапки у папаши,
На выручку был вызван Кот.
Назначена награда Ваша,
Тому кто тапочки найдет.

Все знали, у Кота есть опыт,
Он детективом был давно.
И если слышал плач и топот,
То поступал как Холмс в кино.

Ложился в кресло у камина,
Огню он подставлял живот.
И раз была на то причина,
То задавал вопросы кот.

Звенит звонок в квартире нашей,
Открыли дверь, а вот и Кот.
В цилиндре с тростью и в гамашах
С улыбкой полной во весь рот.

"Ну, проходите в это кресло,
Вам валерьянку иль коньяк?
А вот смотрите, это место,
Стояли тапки здесь... вот так."

"Мне молока налейте лучше.
Я детектив, но все же Кот.
Ну и сметаны и погуще,
Работе мозга подойдет".

Итог таков, после сметаны
Кот обнаружил тапок кучу.
А тут и папа пришел пьяный,
И в Тапках тех...
Ну, отчебучил!

В степи большой рок-фестиваль,
Косухи вижу и банданы.
Но неожиданно вуаль...
Мелькнула,
"Я ж еще не пьяный?"

Остановился сразу я,
чтоб рассмотреть ее поближе...
Мы все огромная семья,
Но здесь ее впервые вижу.

Вуаль от глаз чужих защита,
А мы здесь вроде сестры-братья.
"Тебя узнал я здравствуй, Рита!
А ну, пади в мои объятья!"

Я поцелую сквозь вуаль,
По телу пробегусь руками.
"Опять одна? Ну очень жаль,
Что мы остались лишь друзьями..."

Все впереди и дух наш молод,
Хоть наши головы и седы.
Перенесем жару и холод,
Вуаль на шляпке, снизу кеды.

Прознавши про мои таланты,
Полюбоваться новой парой строк
Толпой сбегаются "Ваганты",
Последний пропустив урок.

Для милой дамы поздравление
Готов мне каждый заказать.
Что ж напишу стихотворенье,
С которым будут выступать...

На вечеринке, на банкете,
Прям в будуаре на постели.
В альбоме в качестве анкеты...
Девице чтоб вы написать сумели.

Про красоту и грацию,
Про ноги длинные и бюст.
Стих про любую нацию
Писал бы за "бумажек" хруст.

В народе часто говорят,
Когда у вас на сердце грустно,
Не на восход а на закат
глаза направьте, словно Уитни Хьюстон.

Потом на юг или на север
Из-под бровей мы бросим взгляд.
Увидим там ромашку, клевер
В букет их соберем подряд.

Рассвет мы встретим с тобой вместе.
Среди не паханных земель
Тебе скажу без явной лести,
Что утром воздух как кисель.

Который год в Дворе Гостином,
что на Ильинке и в Москве
Есть фестиваль, он очень длинный
"Собор Покровский" в январе.

Здесь барды бьются и поэты
Солидный за победу куш.
Который год я вижу это,
Но сам участвовать боюсь.

Хоть написал стихов немало,
с годами рифма стала лучше.
Не отхватить от одеяла
кусок как в Беловежской пуще.

Заглянул я случайно в гриль-бар,
Думал курочку гриль прикупить...
А на встречу вдруг вышел Гриль-БАРД,
Предложил как-то сразу дружить.

Он с гитарою наперевес
Предложил мне свое меню.
Я повелся, вселился в меня словно бес,
Хотя песен же я не пою.

Много лет уж прошло, много дней...
С того момента, как здесь в Ершово
"Околобардом" я стал для людей...
Хоть писать начинал только первое слово.

Эх, взять бы каменный топор...
Найти б ”приличную” пещеру,
И объявить народу сбор,
Пока в ”Однушку” для примера,

Зажечь Костёр, добыть бы мясо...
Оленя, мамонта-то нет.
А перед входом место плясок...
С соседом будет наш дуэт.

Не знаю будут ли девчонки,
Хозяйку надо для пещеры.
Вопрос уж этот слишком ”Тонкий”
Пока нет термина-”гетеры”.

За неделю до Нового года,
Я все помню,
уже был большой...
В каждый дом приходила Природа,
Приносила свой запах лесной.

Запах хвои в домах появлялся
От красавицы-Ёлки в углу.
В крестовину ствол быстро вставлялся,
Чтобы крепче стоять на полу.

Отогревшись в тепле
наша елка,
Источала лесной аромат.
Поселялась в квартире надолго,
и не важно Февраль был уже или март.

Украшали её всей семьей,
С антресолей снимались игрушки,
А верхушка всегда со Звездой,
Ну а дальше гирлянды, хлопушки

Росла в деревне елочка
у нас на огороде.
Ее мы будем украшать
Ну прямо на природе.

Повесим дождь и шарики,
гирлянды и хлопушки.
Потом наденем парики
Я – Снеговик, ты – Пушкин.

И в полночь звезднояркую
Под звон курантов громкий
Всем дарим мы подарки,
а взрослым – самогонку.

Тяжёлый выбор у поэта.
То Муза та, то Муза эта.
И как меж ними не плутать,
Ведь все дают… зарифмовать.
И он строчит судьбе на злобу,
Про каждую из тех особу.
К одной прибиться он не может.
Пегасу ноги не стреножит.
Своей свободой дорожит.
И всё рифмует. Всё строчит.
Про Зиму пишет и про Лето.
Про то расскажет и про это.
Бежит он от одной к другой,
Рискуя. Жертвуя строкой.
И сочинив, не утихает.
Ведь новый стих уж поджидает.
И Муза новая, с приветом,
Уж ставит выбор пред поэтом.

Как я люблю, когда смеются люди
Над шуткой, анекдотом, просто так,
Когда обнажены улыбкой зубы,
Когда лицо не выражает страх!
Когда смеются громко, до захлёба,
Забыв приличия и прочие дела.
Ведь не выходит столько лет из моды
Заливистого смеха красота!
Смех продлевает нашей жизни годы,
Хотя порою даже слёзы льются.
Но я люблю, когда, пройдя невзгоды,
Так искренне вокруг меня смеются.

Не наливайте больше Дед-Морозу!
Ведь вы не первые, ещё есть адреса.
А он уже стихами метит прозу,
Не закусив, к Снегурке лезет в волоса.
Она, бедняга, эту тушу притащила,
Лифт не работает. Вот это антураж!
Откуда же она черпала силы,
Чтоб к вам подняться на седьмой этаж?
А вы всё лезете, судьбы не понимая:
То за знакомство, то на посошок.
И снова Дед, из хаты выползая,
То шубу позабудет, то мешок.
И лишь Снегурка положенье выправляет:
Она не пьёт уже четыре дня.
Обратно все подарки собирает —
Не для себя, а лишь заказов для.
Так целый день с утра и до вечери
Такая пара ходит по домам.
На следующее утро, да с похмелья
Дед вспомнил, что подарки не раздал.
Открыв глаза, кричал он, что есть силы:
«А ну-ка, за подарком подходи!»
И лейтенанты, и сержанты подходили —
Ведь Дед наш в вытрезвитель угодил.

Мораль проста. Чтоб избежать угрозы,
Когда пред вами Дед и внученька краса,
Не наливайте больше Дед-Морозу,
Ведь у него ещё есть адреса.

Нарезан лук колечками по форме,
Шкворчат на сковородке курей окорочка.
Холестерин и углеводы — в норме,
Нельзя по весу допустить скачка.
Но удержаться мы уже не в силах,
От запахов таких течёт ручьём слюна.
И чтобы были мы трудолюбивы,
Сначала соберёмся у стола.
Отведаем, что бог послал сегодня.
О помидоры! Рядом огурцы,
Картошка, зелень — всех салатов сводня.
В труде мы будем просто молодцы.
Но, отобедав, нам не до работы.
К тому ж для аппетита приняли на грудь.
Да чёрт с ним, с весом. Экая забота!
Прилечь нам надо, от обеда отдохнуть.

Два кота
Привет! Прекрасно выглядишь. Откормленный, вальяжный.
А где живёшь? В особняке пятиэтажном?
На завтрак кушаешь сметану, простоквашку?
Гуляешь, где захочешь, все двери на распашку?
А я? Что я… Да у меня всё по старинке.
Всё так же побираюсь на центральном рынке.
Ну, а на личном фронте как?.. Прости! Не знал…
Ох, как же ты намучился. А как страдал!
А может, помнишь Мурку из соседнего подвала?
Так вот, ко мне намедни забегала.
Сперва мурлыкала, хвостом виляла,
Потом как сумасшедшая всю ночь орала.
Другое дело Рыжая, та не орёт.
Но только, сволочь, очень много жрёт.
Эх, мне бы на денёк в твои апартаменты —
Уж я б замучил кошечек достойным комплиментом.
Хотя… чтоб в особняк твой перебраться,
Мне ж нужно будет кое с чем на век расстаться.
Пойти я на такое не могу!
Ты извини, бывай. На рынок побегу.

Спрашивал меня налоговый инспектор:
— Откуда «мерседес», ведь ты же не директор?
А я ему учтиво отвечал:
— Добавил, как фольксваген я продал.
— Откуда же «фольксваген»? — спросил он чуть устало.
— Я продал «жигули», добавил что недоставало.
— А «жигули» откуда? Неужто накопил?
— Я прОдал «запорожец», покуда не пропил.
— А эта иномарка откуда у тебя?
— Велосипед я прОдал, — сказал я, не тая.
— Откуда ж у тебя такой хороший вел?
— Допрос прошу закончить. За вел я отсидел.
Вот так мы и расстались. И каждый при своём.
На «мерсе» я катаюсь и на «паджеро» он.

Не рой другому яму, не задавай вопрос.
А то тебе устроят такой же вот допрос.

О, Красное Село и лагеря,
Где лето проводили офицеры.
О том историй пи́сано без меры,
Послушайте, короче говоря.

Двадцатый век ещё не наступил.
Кадетский корпус завершив с отличьем,
Хорунжий (имя скрою для приличья)
В полк Лейб-Гвардейский сразу принят был.

Ну, летом лагеря, как повелось.
Манёвры, служба, так с утра до ночи.
А чем потом заняться, между прочим?
Ответ простой – вино, гитара, штосс.

Все видели на кадрах кинолент
Зелёное сукно, мелок и карты,
Хмельные игроки в пылу азарта
Надеются (Бог мой!) на хэппи-энд.

Так вот, о чём я? Чем себя развлечь?
Какой-то способ несомненно нужен.
К примеру, взять простой, обычный ужин...
Что, скучно, господа? О том и речь.

Но в лагере не ужин, а банкет!
Представьте – офицерское собранье,
Закуски, вина, ярких ламп сиянье,
Беседы, песни. Почему бы нет?

Итак, ведущий произносит тост,
И рюмку хлоп водяры иль мадеры,
А следом остальные офицеры.
Процесс налажен и предельно прост.

Потом все цепью лезут под столом,
И следующий чин имеет слово,
Все снова пьют (деяние не ново),
Опять под стол, сметая пыль челом.

И вот идёт такой круговорот:
Рюмашка внутрь, потом под стол в цепочку,
Покуда кто-нибудь поставит точку,
Там, под столом, беспечно не уснёт.

А наш хорунжий сил не рассчитал.
Возможно принял лишку без закуски,
Чтоб лихость доказать свою по-русски,
И ранее других попал в финал.

Его приятель (тоже новичок)
Взглянул под стол и стал белее мела:
– Ой, господа! Тут вот какое дело...
Он вроде умер, сузился зрачок.

Вздохнули сослуживцы: – Как же быть?
Хорунжий дышит, но немножко помер.
Будить его? Пожалуй, дохлый номер.
Берите свечи! Будем хоронить.

Достали "мертвеца" из-под стола,
Хлебнули водки, запалили свечи,
Затем, взвалив несчастного на плечи,
Пошли по главной улице села.

С напевом "Со святыми упокой!"
Процессия размеренно шагала.
Прохожие (их, к счастью, было мало)
Крестились и махали вслед рукой.

Прохладу навевал балтийский бриз,
В вечернем небе появились тучки.
Хорунжий вдруг очнулся от отключки,
Стал требовать, чтоб опустили вниз.

Процессия отправилась назад,
На лицах больше не было печали,
И офицеры весело кричали
"Воистину Воскресе!" и "Виват!"

Вы скажете: "Распутство и канальство!"
Да, офицерам очень повезло,
Что в этот вечер в Красное Село
Внезапно не нагрянуло начальство.

Восток – дело тонкое
(реальный случай)

Докладаю, вашсокбродь, то, што наша сотня
Тут, по линии второй, стала на постой.
Ну дык вот, позавчерась, равно, как сегодня,
Мы варили на костре наш кулеш густой.

Вдруг, откеля ни возьми, из кустов ракиты
То ль на запах кулеша, то ли на тепло
Хтой-то вылез – глаз раскос, чёрный, неумытый,
Што лопочет – не понять, бритый наголо́.

Мы даём яму кулеш, а ишо чепурку,
Приглашаем с нами сесть, ужин разделить.
Ён жа всё перевернул, сразу видно – турка,
Безобразничать почал, мать яво иттить.

Ну а што яму ишо? Мабуть яблок конских?
Хто их знаить басурман, што у их за снедь?
Мы ж не ведаем на скус ихних блюд японских,
Што им любо, што низзя, раздери ведмедь!

Ну а энтот абизьян прыгал, корчил рожи,
Покреститься? – Ни-ни-ни, сапою шипел.
Вот урядник наш за то, слава тебе, Боже,
Поплевамши на кулак, шельмеца огрел.

Ён с размаху приложил по японской морде,
И чернявый, где стоял, там и лёг в лопух.
Тольки выкрикнул: "Банзай!" – матюкнулся вроде,
Ну а после испустил самурайский дух.

Я про казус сей наверх доложил, как надо,
И урядник был в строю назван молодцом,
Потому как доказал, что боец микады –
Хрен собачий, коль равнять с нашенским бойцом.

Дорога – ужас: то ухаб, то яма.
Жара, автобус, давка, сущий ад.
Уставшая, рассерженная дама
Сквозь зубы проклинала всех подряд.

Мол, пассажиры – сволочи и гады
Набились, словно в бочку иваси.
Уж коли в это время ехать надо,
Могли б потратить деньги на такси.

Мужчины – хамы! Цель у них – рюмашка.
А женщины – все шлюхи, как одна.
И лишь она – несчастная бедняжка,
Что никому на свете не нужна.

Куда ни глянь – дебилы и кретины,
Куда ни плюнь – уроды и жульё!
И всем друзьям, соседям, мужу, сыну,
Коту и то досталось от неё.

А над плечом у дамы той суровой
Печальный ангел медленно парил
И все дурные речи слово в слово
В блокнот свой аккуратно заносил.

Так, пассажиры – жирные коровы.
Шофёр – козёл, ему б возить дрова.
Коллеги все рассудком не здоровы.
Соседи – непечатные слова.

Муж – алкоголик, мямля, хуже тряпки,
Сын – разгильдяй, лентяй и грубиян,
Кот так и ждёт, кому б нагадить в тапки.
Короче, в каждом найден был изъян.

Перечитал конспект гонец небесный,
Задумался, но не сумел понять.
– Зачем ей это нужно, интересно?
Но есть заказ – мы будем исполнять.

Я вам песенку спою про гиперзвук!
Мне недавно объяснил всё умный внук!
Пусть летит она по свету,
Как крылатая ракета,
Пусть ю-туб заткнётся и фейсбук!

Пять минут, пять минут!
Слово ʺПускʺ раздастся вскоре!
Пять минут, пять минут!
Где был остров, будет море!

Пять минут, пять минут!
Это очень-очень мало,
Англичане, вам капут,
Бесполезно, всё пропало!
Пять минут, пять минут!
Бой часов раздастся вскоре!
Англичане, типа, сорри!!!

На часах у нас двенадцать без пяти!
Наш ʺЦирконʺ уже, наверное, в пути!
Вместо бодрого припева
Я спою вам: “See you never!
Альбион, пожалуйста прости!“

Подлетает ʺЦирконʺ!
Англосаксы, до свиданья!
Приготовь свой ай-фон,
Сделать снимок на прощанье!
Милый друг, поспеши!
Хоть и сделано немало,
Гиперзвуку подскажи,
Кто на очереди? Галлы?
Милый друг, поспеши!
Гиперзвуку подскажи,
Может готы, может галлы!!!

Далёкое созвездье Кин-дза-дза...
Цвет солнца голубой, как бирюза,
На море штиль опасней, чем гроза,
Там нету слова "против", только "за".

Там в прикупе сдают по три туза,
Там в сказке волка кушает коза,
Там платят за красивые глаза,
Там фотки заменяют образа.

В машины там не ставят тормоза,
Там в кофе добавляется кинза,
Великий пост сменяет ураза,
Эцихом поощряется буза.

Там возит пассажиров "Плюк-ганза",
Там обувь – натуральная кирза,
Там шахматный король у них – мирза,
Ферзя же называют Фирузá.

Растёт там водкоградная лоза,
И самогон прозрачен, как слеза.
Там птиц сбивать умеет стрекоза
(В хвосте есть боевая железа).

Жених невесте дарит гарбуза,
Ленивец там вертляв, как егоза,
Кусает мёдом добрая гюрза,
И пишется без чёрточки "из за".

Письмо Шарлю Перро от члена общества защиты природы имени Греты Тунберг

Ты, Шарль Перро, конечно, клёвый,
Утёр всем сказочникам нос!
Но, с точки зрения «зелёных»,
Имеется к тебе вопрос.

И не один, а целый рой их –
Пятнадцать или двадцать пять.
Вот почему твои герои
Не берегут природу-мать?

Убили волка браконьеры,
За то лишь, что он Шапку съел…
А ты проверил? Нет, наверно,
У них патента на отстрел?

Животных вовсе не жалея,
Ловила Золушка мышей,
Их вивисектор – злая фея
Пытала палочкой своей!

Кот в сапогах (большой поганец!)
Природе наносил урон:
Он расставлял силки на зайцев,
Чтобы хозяин сел на трон!

Принцесса, слуги в замки спали,
И не горел в печи огонь.
Ничто они не загрязняли,
Не портили озона слой.

На кой твой принц с горы явился?
И – ну принцессу целовать!
Тут целый замок пробудился,
Все стали есть, сорить, плевать…

Тебе, Перру, должно быть стыдно,
Что из-под твоего пера
Явилась миру, очевидно,
Паршивцев целая орда!

Средь негодяев самых худших
Один приличный был герой:
Не рвал цветов, зверей не мучил
Мужчина с синей бородой.

Вот за него тебе спасибо!
А остальное – срам и стыд!
Природу портить некрасиво!
Не веришь? Грета подтвердит!

Современный развод
(по мотивам стихотворения К. Чуковского)

У меня зазвонил телефон.
Кто говорит?» – «Мегафон».
«Что хотите, о чем разговор?
«Надо с вами продлить договор,
Потому что закончился срок.
Мы вам вышлем сейчас номерок,
Вы нам цифры четыре скажите…»
Я сказал им: «Вы лесом идите».

Не успел я нажать на «отбой»,
Как звонит уже номер другой:
«Беспокоят из банка:
Кредита превышена планка,
И счет ваш вот-вот
За границу уйдет.
Срочно дайте ваш номер кредитки –
Пресечем мы все взлома попытки!
И три циферки на обороте,
Адрес места, в котором живете,
Паспорт: серия, номер какой?»
Здесь я снова нажал на «отбой».

И такой вот развод –
день за днем, круглый год!

Как-то бойкая девица
Позвонила из больницы,
Загорланила, как птица,
Мол, что надо бы привиться
И от гриппа полечиться:
«Медосмотр пригодится,
И страховка вам продлится.»
«Да послушайте, девица!
Вам самой бы исцелиться!
Если есть ума частица,
Шли бы вы, как говорится…»
Трубку бросил. Хватит злиться,
Лучше лечь и сном забыться.

Но только я лег – и вот!
Кто говорит? – «Ашот.
Бегите! Спасите!» – «Кого?» – «Тетю Катю!
Тетя Катя помяла Бугатти!
О, если вы не придете,
Если деньги нам не принесете,
То все, пропадет ваша тетя!
Тетю Катю утопят в болоте!»
«Нет-нет, моя тетя
Сейчас на работе!
И зовут ее тетя Изольда…
Все, звонок отключаю! Довольно!»

Я три ночи не спал,
Я устал.
Мне б расслабиться, выпить сто грамм…
Но – только налил – телеграм!
Начальник с работы: он просит
Перечислить ему тысяч восемь.
А лучше – пятнадцать. С получки отдаст.
Я послал его. Вот… паразит!

Я устал, я совсем не в себе.
И снова звонок: Фе-Эс-Бе!
«Вы под следствие наше попали,
Вы похоже, чего-то украли».
И на сотню вопросов опять
Заставляют меня отвечать!
Фе-Эс-Бе или О-Бе-Хе-Эс,
Не скажу вам я код в Эс-Эм-Эс!

Ох, нелегкая это работа,
Для развода искать идиота!
А какой идиот
сей придумал развод?
Тот, работать кому не охота!

«Добро пожаловать в ковчег!
Вступай смелее, человек!
Свою подругу не забудь,
И понесёмся в дальний путь!
Здесь каждой твари экземпляр
Собой являет божий дар.
Мы к Богу в царство поплывём
И вместе дружно заживём!»

Вокруг себя я поглядел:
«Ты, Ной, наверно, обалдел?
Что ты за дрянь сюда собрал?
Тарантул, саранча, шакал,
Гиена, скунс, гадюки две –
Чтоб жалили тебя вдвойне?
А также осы, комары,
Хорьки, удавы и бобры,
Стервятник, крыса, суслик, волк…
Какой от этих тварей толк?
Кусачих, ядовитых – рать!
Зачем с собою нужно брать?
Давай без мерзких образцов
Мы поплывем, в конце концов!»

Подумал и ответил Ной:
«Ну ладно, человек, не ной!
Ты, в общем, прав, чего скрывать.
Не буду дрянь с собою брать.
Оставлю здесь того, кто вред
Наносит. И – вперед, без бед!
А посему – покинь ковчег!
На этом всё. Прощай навек».

Корабль по морю полетел,
А я остался не у дел.
Скажите, как же стал я вдруг
Вредней, чем колорадский жук?

В зигзагах и овалах заплутав,
Ангела Змием я опутал.
И в посвящении подняв бокал
С эфиров сорвался в подвал.

Вывода из Следствия страшась,
Сперся. Спекся. Безтебясь
В стихийное попаду бедствие
С тобою, мой Рай, освятясь.

Небес безграничье тебе отворю:
Из восхищенья взлетов ресниц
И души моей середины сотворю
Любви полноприводную колесницу.

Бог весть: Сергею оставить след
В истории тем, что я, прозы бред,
Скачок в поэзии выси совершу
И Иванова, как знать, замещу.

Есть люди, которые создают среду, среды. А есть люди среды.
Иначе говоря, марионетки. Но с претензией кукловода. Вы легко
поймете, о ком я.

Есть воскресенье,
.........есть понедельник
..................и дни другие.

Есть потому
......... .........среда.
Не наоборот.
Как точка высшая
..................сил притяженье.
То для календаря
.........нормальное условье.

А если человек
......... .........не среда,
а среды человек?
А если сегодня – кукла
..................с нитями на темени,
на руках и ногах?
Завтра – силой времени
......... .........и среды
рождаются потуги
..................подергать тоже за нити?

А если нити
.........кукловода произведенье?
Пойдет ли паук
.........мухе на съеденье?

Велика ли понять наука?
Сегодня – преданная
..................любви половина.
Завтра – любви дробина,
..........предавшая целость, среды во имя.

Среда, иль среды
..................человек?
Понять – время.

Ворону бог послал...
На ель ворону занесло.
Та призадумалась:
Что это мне всё время не везло?
На ту беду лисица: "Хочешь сыру?"
Ворона: "Да!!!"
От счастия кружится голова.
Не удержалась. Вниз упала.
И с ней была плутовка такова.

Мораль, пусть жизнь плетётся еле-еле,
Друзья, на самом деле,
Нам всем везёт, раз нас ещё не съели!

Когда в друзьях согласья нет
На лад их дело не пойдет.
Не заработать и гроша...
Однажды тело, ум, душа –
Три неразлучных кореша –
Решили счастья воз добыть,
Чтоб веселей на свете жить.

Но тело лишь взялось за дело –
Так сразу отдых захотело,
Передохнуть легло поспать.
Ум сразу стал других искать,
Кого б дурней себя нанять.
Душа ж пустилась в кутежи,
По широте своей души.

Хоть воз остался в стороне,
Все были счастливы вполне.
Мораль проста, как табурет,
На вкус и цвет партнёров нет.
Сознательность поднять бы нам...
Но этот воз и ныне там.

Однажды крокодил овечку пригласить решил,
к обеду.
Бедняга позабыл, что он её уж приглашал
в ту среду.
Мораль сей басни нам не нова.
Кого мы любим, тех хотим увидеть снова.
Примите лишь один совет:
Друзей съедать себе во вред.
Кого ты съел – того уж нет.

Самый лучший в мире праздник –
день рожденья – потому,
Что подарки только мне, мне и больше никому!

Прекрасный этот праздник придумали не зря:
Срываю с нетерпеньем я лист с календаря.
Тосты, дифирамбы только для меня.
Осталось меньше года до будущего дня!

Но всё же это долго, зачем так долго ждать?
Ведь можно час рождения день каждый отмечать.
Несите мне подарки хоть каждый день скорей.
И жить до дня рожденья мне будет веселей.

А если опоздаете к часу – не беда.
Есть ещё минуты рождения тогда.
В минутах есть секунды, в секундах миги есть.
А миг он неделимый, хвала ему и честь.
Короче, отмечать я буду каждый миг.
Вот она суть жизни, и я её постиг.

Я расскажу вам щас такое!!!
Поверить трудно, просто жуть!
До самых пяток беспокоит.
Вам до рассвета не уснуть.

Представьте, да, только представьте!
Нет, не получится у вас.
Всё, что, когда, – к чертям отправьте!
Сравнить нельзя, бабах и раз!

Короче, это было Нечто!
Ваще нельзя вообразить.
Наверное, таким навечно.
Хочу и вас я поразить.

Нет, это просто надо видеть!
Понятно даже и ежу...
И чтобы вас мне не обидеть,
Я ничего не расскажу.

Мне кажется – иль я слаба глазами –
Не верю! Разума проделкам и рефренам.
По стенке так, бессовестно сползает,
Паук большой! И... жертва его плена!

Он тащит, сволочь, цокая когтями.
Тут каждый шаг – там-там по убиенной.
Ей душу топчет низкими страстями,
Сожрать! Нутро спешит
у жертвы своей пленной!

Я, как заложник мук, по этому созданью –
Переживаю созиданье быта.
Беру метлу – основу мирозданья
В ней мудрость предков глубоко сокрыта.

Но, к моему большому удивленью,
Палач и жертва поменялись местом ловко...
Метелку в угол – пусть стоит бездвижной тенью.
А.я подумаю над этой рокировкой...

Туман, вороны в проводах роняют конденсат
Нетрезвый слесарь в гаражах изрёк какой-то мат,
Собака, встряхивая шерсть, обрызгала прохожих –
Для них теперь большая честь – все на собак похожи!

Качает листьями орех, птиц соблазняя шумом
А там, внизу, лаская мех, мой кот гадает думу.
Алкаш, качаясь на ветру, прошлёпал мимо окон,
Соседка сонная с ведром проходит в двери боком.

Какой-то мальчик камень взял – прицелился в окошко...
Не жаль разбитого стекла, но там сидела кошка...
Лежит подросток на скамье. Ему на пепси-колу
По воскресеньям выдают... Бежит девчушка в школу.

Сосед – трудяга и герой, свет тьме пришёл на смену,
А, он – бетон – лежит горой, просверливает стену!
Едва ли ночь, вступив в права, свой сумрак нахлобучит,
На час, а может, и на два в районе свет отключат!

Тогда, с трудом найдя свечу, возможно, спички тоже
Вы вдруг заметите, что чуть всё на пожар похоже!
И створки окон распахнув ночной тиши навстречу,
Вы позабудете уснуть, вдруг вспомнив важность встречи.

Которую, вам удалось минуть!
Туман. Вороны в проводах. Ах!..

Одетый в облако белейшей белизны,
подобранное по размеру,
чтоб прорисован был рельеф спины,
как у Томмазо Кавальери...
О! Микеланджело увидел свет:
в отрядах Спарты, в войске Менелая,
в ахейских храмах этот силуэт
воображеньем много повторяя.
И в заключении за алтарем
капеллы в Ватикане личном
вписал сангиной, охрой и углем
то, что сказать, пожалуй, неприлично.

Я смиренно сидела на стуле,
Обнимая портфель с ноутбуком.
Боже мой, эта скучная скука
Проглотила меня и нырнула.
Я слонялась в ее закоулках:
Было небо как липкое тесто.
Я пила из бездонного кубка
Все отчаяние этого места.
Я узнала все пятна на стенах,
Водопады в заморенных лампах...
И руками держась за колени,
Я бросала проклятия на пол!

А у тебя огонь и колесо,
Коперника читал в оригинале...
А у меня, гляди, плавник и хвост.
Я ем твоих богов, икон не зная.
В моей пещере стены все в цветах –
Я их углем и охрою рисую:
Вот эти ядовиты, эти – ах! –
Нашлют дурман на голову шальную.
Вот ожерелье из зубов куниц,
Вот шкура мамонта для важных совещаний.
А вон пасется среди чёрных птиц
Сребристый птеродактиль на поляне.
Лети в свой Лондон, на планеты край,
Где океан стекает к черепахам...
А моноклоны все-таки давай!
Хороший ты пацан, диор-рубаха!

Каштан смотрел в окно, как стадо
Единорогов, и сирень
Сквозь тюль пьянящим водопадом
Воскресный освежала день.
Кусочек неба был надтреснут
Переплетеньем проводов
На самом краешке, где место
Для радуги и облаков.
Чай остывал, пушистой ленью
С недоопиленных ветвей
Металось передвдохновенье,
Перелетевшее с аллей,
Над ним. Варенье источало
Малинный длинный вечерок.
Эх, если главное – начало,
То может подкачать итог.
По потолку блуждали тени
На грани серого и беж,
Будя фантомы привидений
Перед абзацами и меж.
И это все тянулось долгом,
Который закаляет сталь,
Пока не стала за курсором
Предвосхитительная даль.

Когда мне будет триста лет,
На самой дальней из планет
Я припаркую шаролет
И спрыгну на зеленый лёд.
Я расстегну скафандр свой,
Снимая шлем, зайду домой
И, надевая кардиган,
Ногой пущу музыкоплан.
Он будет красить мысли в джаз
Оттенка моря ваших глаз –
Я вспомню этот дивный цвет
На самой дальней из планет.
И буду в космогамаке
Смотреть в стеклянном потолке,
Как в бусах энцеладных лун
По небу поплывёт Сатурн.

Мы выпили вина под Дюка Эллингтона.
Второе января бродило под окном.
И выше этажом с открытого балкона
Соседи подшофе орали в унисон.
А так, то тишина, как в жизни, то салюты,
То нарасхват, а то и некуда пойти.
Ты – винный сатана: за лёгкую минуту
Полвечера теперь слова, что конфетти.
И мы пошли бродить по льду, по темной сыри –
Под залпами ракет нам было, что взорвать.
Весь наш тернистый путь, да и ещё в квартире,
О боже, я про все успела наболтать:
Похоже, ты был рад, что не открыл америк.
И только крыши тень опять коснулась глаз,
Покинула волна последних мыслей берег,
Где Эллингтон играл по кругу много раз.

Короткие юбки, набухшие почки,
и выглядят мамы моложе, чем дочки, –
желания кровь будоражат сильнее вина.
Пробилась трава на пригорках и кочках,
под блузкой прозрачной твердеют сосочки,
и кошки орут. Наконец наступила весна!

Неяркое солнце сквозь дымку не греет,
но день удлинился, и в воздухе зреют
садов ароматы с озоном прошедшей грозы.
Надолго уходят хандра и болезни,
в душе пробуждаются новые песни,
а лужи окрашены цветом небес бирюзы.

Забили фонтаны, на лавках нет места,
в поля укатили колонны протеста.
Всё смыла бурлящей рекою апреля волна.
И вместо привычной с утра физзарядки
все едут на дачи – окучивать грядки.
Даёшь урожай. Наконец наступила весна!

В раю Адаму скучно стало,
пришел он к Богу на прием:
– "Теперь мне райских кущей мало –
хочу жить с женщиной вдвоем".

Но весь потрачен материал
был на создание мужчины.
Бог по крупицам собирал
кусочки первородной глины.

И женщину он сотворил,
из черт, что были под рукой.
И вот, потратив много сил,
нарисовал портрет такой:

В нем грусть луны, и солнца луч,
зари чарующие краски,
и недоступность горных круч,
игривость и кошачьи ласки;

и грациозность стрекозы,
и меха нежное тепло.
Весенней отзвуки грозы
и лебединое крыло,

магнита сила притяженья,
прелестных бабочек узор,
эдемских птичек песнопенье,
цветы, пленяющие взор.

Картина получилась сладкой,
и, чтобы приторность убрать,
добавил кое-что украдкой –
нектар немного размешать:

Холодное звезды мерцанье,
слезоточивость облаков;
ослиц упрямство, невниманье,
и переменчивость ветров;

назойливость жужжащей мухи,
тигрицы ревность и оскал,
сороки сплетни, склоки, слухи,
акульей алчности накал,

речной пиявки кровожадность
и злую мстительность осы;
лисицы хитрость, плотоядность
и зябкость утренней росы!

– Бери, Адам, что получилось,
не вздумай изменять ее.
Взамен ребро, что б ни случилось.
Ну что ж, ты получил свое.

Скажи, тебе ребра не жалко?
– Да нет, не жалко, все пройдет,
но чувствую я, как гадалка –
плохое что-то настает.

С утра, отведав шокоЛАДА,
Попив коктейль ПинакоЛАДА,
И съев две плитки мармеЛАДА,
Я шёл к начальству для докЛАДА.

На службе – комнат анфиЛАДА,
Красивая девчонка ЛАДА,
Что трудится не для окЛАДА –
Она начальнику усЛАДА.

И нет с ней никакого сЛАДА,
Когда под песенки ПоЛАДА,
За толстыми дверями скЛАДА
Звучит таинственно руЛАДА,

Ей сочинённая балЛАДА
Про поиски большого кЛАДА
В горах, где вечная прохЛАДА,
В стране, с названием ЭлЛАДА.

И благовонный, терпкий ЛАДАн
Закроет дымом боль разЛАДА:
Уехала в Элладу ЛАДА,
Лишив привычного укЛАДА

Весь офис – вот итог раскЛАДА,
Словно под дых удар прикЛАДА.

Люблю я женщин самых разных:
красивых, умных и опасных.
И некрасивых, неумелых,
активных и совсем несмелых.

Блондинок, рыжих и брюнеток,
немолодых, и всех нимфеток.
Профессорш, докторов и прачек,
актрис, доярок и рыбачек.

Худых и толстых, хохотушек,
болтливых и немых, простушек.
И высоченных и малышек,
мертвенно бледненьких и пышек.

С глазами серо-голубыми,
раскосыми или большими,
А также цвета вишни спелой,
и кожей жёлтой, черной, белой,

и даже типа перламутра,
И... жаль, что наступило утро.
С зовущим взглядом, полузрячих,
бегущих иль совсем лежачих.

На каблуках, в кроссовках, тапках,
в шиньонах, париках и шляпках.
В коротких юбках, брюках длинных
и вовсе без одежд старинных.

В белье прозрачно-эротичном,
и с телом жарко-поэтичным!
Со знаньем секса и незрелых,
с загаром и не загорелых,

с большою грудью и без оной,
но лучше с эрогенной зоной.
Люблю в метро, машине, парке,
на склонах гор и на байдарке,

на мягкой травке и песочке,
в большой кровати и на кочке.
И нищих, и миллионеров –
ну, хватит, думаю, примеров.

Любимым быть и Вас любить –
ну что же лучше может быть!

Возможно, мы увиделись случайно,
Или судьба вела друг к другу нас...
Но ты глубоким образом печальным
Смог в сердце поразить меня в тот час.

И я всерьёз подумала, что рыцарь
Без страха и упрёка, без коня,
Меча, копья, доспехов, может смыться
Не осчастливив вовремя меня.

И стоило тебе поднять забрало –
Как будто в сердце началась гроза!
Я паспорт у тебя не забирала.
А сам ты мне его не показал...

Ты поразил меня одним лишь взглядом,
И я тебе на милость отдалась.
Я бодрствовать и спать хотела рядом,
И обнимать, и целовать, чтоб всласть.

Я так мечтала! И тебе метала
Под ноги бисер – ты не оценил.
Лишь старый меч из ржавого металла
Навеки мысли все твои пленил.

Из-за меча я в целом и орала –
Орала, бисер под ноги меча:
«Да перекуй свой меч ты на орала!» –
А ты встречал мой тезис, хохоча.

Потом пришёл твой друг, и речью пылкой
Стал убеждать отправиться в поход
За славой иль хотя бы сдать бутылки,
Что тут полезней – чёрт не разберёт.

Я думала, ты честный, благородный –
Ты сможешь всех драконов победить!
А ты, всего лишь, бедный и голодный,
И бледный. Можешь только петь и пить.

Надеялась, что на груди пригрею,
Создам уют, детей тебе рожу.
Но оказалось, я – не Дульсинея!
И я тебе совсем не подхожу...

Да шёл бы ты... герой... валет бубновый...
В поход крестовый... в Бога душу мать!..
А я отправлюсь в поиски по новой…
Так трудно нынче рыцарей искать.

Свой купальник приспустив красиво,
Задницу подставив всем ветрам,
Пополняя личный «Инстаграм»,
Отдыхала дева на Мальдивах.

Чудо-кадры: США, Европа...
Кто же её спонсор? – вот вопрос.
А ответ был до смешного прост:
Муж её владеет «Фотошопом».

Такие страшные дела, –
Я чуть не умер!
Меня любовница взяла
На шопинг в ГУМе.

Нахохлившимся какаду
На цены глядя,
Себя я чувствовал в аду.
Скажи-ка, дядя,

Полмиллиона – кардиган?
– Под брендом Prada...
Найти не сможет хулиган
Такого мата,

Что передать бы смог моё
Недоуменье.
Стал от запросов от её
Я бледной тенью!

А каждый месяц есть всего
Одна зарплата.
И нет в кармане ничего –
На нём – заплаты.

И в пиджаке нет портмоне,
Одни лишь дырки.
Она ж в лицо смеётся мне:
«Смотри-ка – Birkin!»

И прислонился продавец
К оконной раме
И стал молиться: «Наконец,
Случилось... Amen!»

– За двести тысяч Casadei*
Есть босоножки –
Не стыдно в них любой звезде
Топтать дорожку.

И учащается мой пульс.
Пустеют карты.
Всё, исчерпали свой ресурс
И овердрафты...

– Давай слетаем в ОАЭ,
Ведь там теплее,
Возьмём шампанское Moët,
Так веселее.

– Стоп!
(Падали два башмачка со стуком на пол).
Какое ОАЭ? Бока
Погреть – в Анапу!

И ты вскричала на весь ГУМ:
«Капец, ты жадный!
Нет, я с таким жить не смогу!»
– Не сможешь? Ладно.

Я вспоминаю сосны, ели,
Березки, клены в тишине...
Твоей «луны прозрачный гелий»
Вдруг что-то всколыхнул во мне.

О сколько чудных нам открытий
Принес тот незабвенный год!
Там лился твоей речи литий,
Взрывался смех, как водород...

Уединения искали
С тобой до некоторых пор.
Луна светила. В почве калий
Шуршал. Точнее, Калий Хлор.

Остановилось время словно:
Объятий, разговоров плен...
Для организма пыл любовный
Полезен. В меру. Как селен.

Меж нами не было соитий –
Я был застенчив, как сугроб.
Но – как трещал на коже тритий,
Дейтерий, прочий изотоп!

Не знали мы, чего же ради
Встречаемся, забыв про сон.
Но вскоре чувств распался радий,
Я стал инертен, как радон.

Листва сменилась на гербарий,
Ты уж смеялась не со мной.
Ко мне твой равнодушья барий
Стекал ленивою волной.

... Проходит время, память блекнет,
Теряем зубы, фосфор, фтор…
Кто знал бы, из каких молекул
Тех чувств смешался тот раствор?

Прошли мы бури, ямы, мели,
И вот дожили: видим гелий!

Песок и море. Неба синь.
Стоит она, а не другая.
А если бы была нагая,
Каков бы был мой стих, прикинь!

А если б тут была она
Обезодеждена, как Маха,
И в стороне была б рубаха,
И вся она обнажена?

Полоски светлые тогда
Предстали б средь загара кожи
Над талией и ниже тоже,
Что скрыл купальник... Таки да!

Тогда бы мне пришлось суметь
Писать и линии, и формы.
По силам ли? Довольно спорно,
Что естество я б смог воспеть.

Едва ль могу я в стиле «ню»
Изгибы тел в стихах скульптурить.
Но кто умеет «петь» натуру,
Тех уважаю и ценю.

Коль мог бы вкусно описать
Пригорки, впадинки, изгибы,
Тогда б сказал (кому?) «спасибо»,
Не вспоминая чью-то мать!

Пока же вот: она стоит,
Одеждой прелести зашторив.
Эх, хороша! И чуден вид:
Она и синь. Песок и море.

Попов, Маркони, Коля Тесла
Сто тридцать лет назад тому
Поодиночке, а не вместе,
Поймали радиоволну.

Пусть кто-то позже, кто-то ранее,
Но связь надёжную наладили.
Был долог, труден путь создания,
Но получили люди радио.

С тех пор чего уж не случилось,
Каких событий не сбылось,
Но радио, как появилось,
Так и пронзает жизнь насквозь!

Сжигая мазут, или газ, иль дрова,
Каменный уголь сжигая,
Они не тратят часы на слова –
Энергию добывают.

Направив струю на турбин лопатки,
Или расщепляя атом,
Они выдают, чтобы было в достатке,
Килоджоули и мегаватты.

Энергия вечна, мудра и остра!
И, начхав на буржуйскую этику,
Я пью в одиночку и прямо с утра
За вас, творцы-энергетики!

Ну кто сказал, что плохо, право,
Языческие помнить нравы?
К весне лишь солнце заблистало,
Как масленица вдруг настала.

И про блины все загалдели,
Как будто целый год не ели!
Ну да, подумаешь - блины!
И что с того, что так вкусны?
С начинкой, смазкой ли, с подливкой,
И как закуска, и с запивкой…
Не делай культа из блинов,
Чтоб не менять размер штанов!

Ну, кто про что, я ж про галоши снова.
И как про них я мог бы умолчать?
Как не сказать, как не замолвить слово?
А сказанное – как не дать в печать?

Галоши... Сверху – чёрно, внутри – красно,
На чёрном же – блестящий ярко лак…
Ногам внутри тепло и безопасно,
Ни лужа не страшна, ни буерак.

Галоши есть для влаги и для снега,
Пустыни для, для нефтепромыслов.
В них скалолазать можно, кроссы бегать,
А можно посвятить хороших слов.

Сидят галоши прочно на ноге.
Но начинаются всегда на букву «Гэ»!

Два брата – Кирилл и Мефодий –
Не парились на огороде,
Не сеяли и не пахали,
А новые буквы создали,

Письмо дав славянским народам.
Потом, подружившись с глаголом,
Славяне обоего пола
Былины слагали,
стихи сочиняли,
Сердца зажигали глаголом.

Про супругов, что в Тюмени:
Деньги кровные в пакет
Положили, съев пельмени, –
Маскировки ж лучше нет!

Так бывает, что доходы
(Не один тут миллион!),
Сам вдруг выбросишь в отходы –
Мусорок с десяток тонн!

Как искать иголку в сене,
Если сена целый стог? –
Поминай тут всех по фене…
Ты б зарылся – этот смог!

Деньги прятать есть каноны:
Суй в носки, в трусы, в жакет –
Не пихай лишь миллионы
В перепачканный пакет!

Финал, увы, не столь блестящий
Бесстрастный бритту Рок сулит,
Но бритт борец с ним настоящий –
И точки жирной не стоит!

О Юность! – Сколь беспечный тип ты:
На диск легко мог сбросить «крипты»!
Как шествует британский фунт,
Валюты строятся во фрунт!

Не хочет знать важней валюты,
А тут вдруг «крипта»: фу ты, ну ты!
Британцу нет важней, чем фунты –
Важны, как для эвенка унты!

Но жизнь летит, как говорится,
И от прогресса тут не скрыться.
Прослышав о валюте «крипта»,
С дружком заспорил (аж охрип там!)

Про программистскую потеху...
Всё ж поучаствовал – для смеху.
В финансах, коль один биткоин,
Как в армии, – ещё не воин.

Но даже будь их больше тыщи,
Всё ж не богач, хоть и не нищий...
Для тыщи ж невеликий риск
Быть сброшенной на жёсткий диск.

Но и сам диск – пора пришла
Быть в ящик сброшенным стола.
В том ящике различный хлам
Был свален с дельным пополам…

Пришла пора очистить ящик –
Долой бумаги, диски, хрящик…
Смогла принять большая свалка,
Чего уж никому не жалко,

Всё ж та не мусорный загон –
Зовётся гордо «полигон»!

О, Зрелость! – Бывши инженером,
Стать «мусорным миллиардером»!
А что ж наш диск? На нём биткоин
Не бедный одиночный воин,

Уж он растёт, как на дрожжах,
Как «детективы» в тиражах…
Британец слёг от миокарда:
На диске ж больше миллиарда!

Да, миллиард… но где-то в куче,
А та растёт – с годами круче!
«Миллиардер» – он и новатор,
Купил для копки экскаватор,

Ведь не равняться ж с дровосеком –
Быть в ногу с 21-м веком!
Какая жалость – жёсткий диск
Не издаёт на свалке писк!

Вёл диска поиск – после годика
Сложилась и своя методика:
Ковшом он мусор разметал,
Отрыв картон, навоз, металл,

Отрыв смартфон, насос, часы,
Игрушки, детские весы…
Рояль отрыл – средь нечистот,
И диск нашёл ведь!.. жаль, не тот...

Сам за десяток с лишним лет
Стал, как откопанный скелет!
Но всё ж зациклен на удаче,
А без неё, как жить иначе?

Рыть силы есть (спасибо тонику!).
И проклинает электронику!

Шёл рыбачить африканец,
На пути вдруг дикий слон,
Негр – обычно ж не засранец! –
Замарал повязку он.

Сиганул скорее в реку,
Мимо коей проходил,
Вот непруха человеку –
Плыл навстречу крокодил!

Крокодил, хоть неголодный,
Рассудил на этот раз:
«Чую, будет год холодный,
Так иметь жирка б запас!»

И без злобы, только бизнес,
Ухватил тут рыбака,
Тот рванулся, еле вылез! –
Где ж нога и где рука?

Негр печалился сначала:
– Неудачный день какой!
Но улыбка означала:
«Есть ещё нога с рукой!»

И когда сома добудет
Он ударом остроги,
То размер в рассказах будет:
«От руки и до ноги!»

Супруга-горемыка
Съязвила от тоски:
– Когда не вяжешь лыка,
Вязал бы хоть носки!

Но с мужем заковыка
(Хмельной, но начеку!):
Не всякое, мол, лыко
Мне б ставила в строку!

Прибавил тоном бравым:
– Тебе ль меня учить? –
Самой же левый с правым,
Связав, не отличить!

Позвольте мне обиняком
Вас познакомить с ... сорняком!
Он сорняк
(К тому же злостный!),
Но, бедняк:
И ужин постный!

В жару пью воду,
Сев на диванчик,
Слагаю оду
Про Одуванчик!

Дождём помытым
И вездесущим
Стал близок сытым
И неимущим.

Хоть любит город,
В нём связь с деревней!
Он вечно молод,
Хоть самый древний!

Хвала Судьбе, что я знаком
С жизнелюбивым стариком!
В подпитии – немного хам,
Но слаб к чувствительным стихам!

Что череп лысый, стариком
Надёжно скрыто париком!
Клянёт себя, что мало духу
Похлопать сзади молодуху,

Но кто ж от зависти не лопнет,
Как всё ж возьмёт дед... да и хлопнет!

Хоть царский терем не избушка,
Но как в хлеву устроен быт:
Что ни царевна, то лягушка,
То лебедь, то всё время спит.

Их брать невестами – затею,
Видать, царям придумал чёрт,
А от того земля пустеет,
И населенья недочёт.

Лягушку ту же, взять, к примеру,
Чтоб затащить к себе в кровать,
С неё сначала кавалеру
Всю кожу надобно содрать.

Царевна-лебедь хоть пригожа,
И перья дивные в заду,
А из утех всего-то может
Сидеть на яйцах раз в году.

У спящей, как судачат люди,
На сон отменный аппетит,
Кто к ней нечаянно прибудет –
Так с тем красавица и спит.

Чего ж не спать в родной отчизне,
Но беспокоится народ:
На почве той интимной жизни,
Не царским может быть приплод.

А вот крольчихи как игрушки,
И нет красивее девчат,
Ах, что за глазки, что за ушки,
И ножки в стороны торчат.

Скромны, милы и ходят в шубах,
Да и боками не худы,
И без причин не скалят зубы,
А берегут их для еды.

Тут и без всякой смены кожи
Любую в жёнушки хватай
И населенье тАк умножишь,
Что переплюнешь и Китай.

Но в ход пуская все отмазки,
Цари не женятся на них:
Такого нету в русских сказках,
Чтоб брать невестами крольчих.

И глядя в окна из светёлок
На полный двор невест, цари
Зовут в итоге в спальню тёлок,
Чай, сами родом не кроли.

Народ наш не летает на Багамы
И не имеет в Лондоне жилья,
Зато село античными богами
Заполнено по самые края.

Куда бы ни вела моя дорога,
Чего б не намечал я с бодуна,
Но обязательно наткнусь в пути на бога
(На то и воля божия дана).

Вот так, бывает, встречу Аполлона,
И тут же сразу третьим Дионис,
А коли трое в сборе, испокону
Без выпивки никак не обойтись.

Потом подтянется в компанию и Бахус
И приведёт афин и афродит,
И в ход пойдёт последняя рубаха,
И под залог штанов – микрокредит.

А после разберут меня сурово
И растолкуют, в чём моя вина,
Сначала громовержец участковый,
Потом мегеры: теща и жена.

И будут укорять, как в сонме неком
Стеная ядовито: как ты мог!
И призывать: так будь же человеком!
Но я ж не виноватый, что я бог.

Мужик я, в общем-то, непьющий
Да и по бабам не ходок,
Но тут был случай вопиющий –
Страстей запутанный клубок.

Пошёл на лестничную клетку
Я как-то с мусорным ведром,
А там уже моя соседка
Стоит в халатике одном.

Блестит в её руке поллитра,
Стакан красуется в другой,
Сама подмигивает хитро
И взглядом манит за собой.

И я, не числясь сибаритом,
Не джентельмен и не орёл
Как болт железный за магнитом
Вслед за соседкою побрёл.

У ней на кухне стол накрытый,
Свеча, приборы на двоих,
И я в пижаме и небритый
Был принят ею как жених.

Гостеприимство соблюдая,
Как и положено, на штраф
Она по полной наливает
И предлагает брудершафт.

Я весь уже раскрепостился
И нежно глажу ей бедро,
щё чуть-чуть бы и женился,
Но тут я вспомнил про ведро.

Негоже дельному мужчине
По пьяни с бабой бла-бла-бла
Хоть при свече, хоть при лучине
Пока не сделаны дела.

Была б другая только рада,
Что я не бабник, не алкаш,
А эта крыла крепким матом
Меня на весь шестой этаж.

И хоть не праздновал я труса,
Но не успев прикрыть отход,
Был тут же выброшен как мусор
Соседкой в мусоропровод.

Всё б ничего, всё шито-крыто,
С одним смириться тяжело,
Что, улетая в люк открытый,
Не захватил с собой ведро.

Всю жизнь я живу на природе
От труб заводских вдалеке,
Под солнцем тружусь в огороде
И плаваю в чистой реке.

От этой природной основы
Избыток во мне куражу:
Ломаю руками подковы,
Ломы вокруг шеи вяжу.

К любым катаклизмам я стойкий,
И столько умища в мозгу,
Что даже работать на стройке
Меня приглашали в Москву.

На кастинге все похвалили
От стропаля и до главы
И рук моих страшную силу,
И крепость моей головы.

Но после бранили неслабо,
(Сказали, что полный дебил)
За то, что поллитру прораба
Об голову нА спор разбил.

На том бы и кончились дрязги
(Бутылка – ну что за беда),
Но был я при этом без каски,
Нарушив охрану труда.

И вот я на воздухе снова,
Крушу как и в прежние дни
Ломы, кирпичи и подковы...
И только бутылки ни-ни.

Бродя по родимому краю,
Где волю даю куражу,
Я часто Москву вспоминаю,
А каску всё время ношу.

Есть мнение, будто женатый мужчина
всегда подкаблучник, сиречь дурачина.
Не видит он радостей этого свету,
свободу он продал за щи и котлету.

А если получит немножечко воли,
то что с нею делать не знает, дотоле,
пока матронесса не выдаст заданье,
иначе он будет в тоске и страданьи.

Абсурд, заблужденье, опасный обман !
Женатик – он словно бурлящий фонтан !
Исполнен желаний и ярких идей !
(эффект от котлет и насыщенных щей)

Машину помыть и зарплату раздать,
на улицу с дочкой пойти погулять,
с «домашкой» помочь и прочистить сифон –
всё споро и творчески выполнит он !

А пиво с друзьями на съемных квартирах
пускай выпивают одни инфантилы.
Им недосягаемы радости наши !
(себя убеждают мужья и папаши).

Однажды африканский сом
(что также мраморным зовётся)
решил покинуть отчий дом,
где в общем хорошо живётся.

Там в чАнах родственников сонм,
кормёжка по часам и сон.
Ну а когда достигнет сом
уже полутора кило

карьера вверх взлетит его.
И будет он во цвете лет
паштет, филе или риет*.
(чего в продаже только нет...)

Но сом – он «тоже человек».
Четырехмесячный свой век
не захотел бока растить,
а мир задумал навестить.

(Ведь может сей сомовий род
вдыхать обычный кислород.
И двое суток проползти,
чтоб воду в засуху найти !)

Той дерзкой мыслею движИм,
дал выловить себя примерно,
потом включил турборежим
и выскользнул из рыбьей фермы.

Восторг сомовий вел его.
Ух, насмотрелся он всего !
Так бодр и весел был пока
не встретил у пруда щенка …

Облаян и обнюхан был,
потроган лапой, но не сдался
наш блудный земноводный сын.
Затем к хозяину умчался

щенок. Сому же стало видно,
до самых плавников обидно,
что щень обласкан и любИм,
хоть в пользе не сравнится с Ним.

Ведь проку от мало щенка –
ни мяса и ни молока.
Ни протеинов, ни кислот
(Омеги- 3 он не даёт).

Одна лишь суматоха, право,
но пёс – любимая забава.
И неуместен людям торг –
щенячий на кону восторг !

Тут вечер наступил, глядишь...
отполз усач на ферму-фиш,
Свой век сомовий коротать –
привес по норме добирать.

Морали сложной в басне нет:
Любовь не купишь за паштет !

*) похож на паштет, но более грубой консистенции.

Образы нечеткие, ощущенья зыбкие,
где ж вы проплываете радужными рыбками ?
Почему не выйдете вон из подсознания ?
Что же не сплетаетесь в ткань повествования ?

За грехи какие мне «шьёте» графоманию?
(как назвать иначе страсть к словорифмованию ?!)
А сюжет-то, а сюжет дымкой растворяется.
И в отсутствие него факты осыпаются

шелухой от семечек да с ладоней розовых...
Тю, однако времечко, тёмное да пОзднее...
Всё играю битый час в переглядки с «клавою».
Мимо проскакал пегас, я же «мелко плаваю»…

Солнечным, ещё не жарким днём,
когда зелень трепетно свежа
и светило не палит огнём,
а стремится греть и ублажать,

холодна река (пойди проверь!),
а мостки обгрызены бобром,
я открыл рассохшуюся дверь
и вошел в весенний влажный дом.

Как ведётся, комнату согрел,
приготовил чайник кипятка
и уселся прямо во дворе –
чай хлебать и видеть облака !

До чего ж приятна эта даль !
Небо – купол, поле, дальше лес…
Ну, пойду проверю инвентарь,
лодку и для шашлыка навес.

Коль занесло тебя в Египет,
От будней серых отдохнуть,
Тебя он, как родную, примет –
И к этому готова будь.

И здесь совсем не важен принцип,
Сколь у тебя здоровья, сил.
В Египте ты всегда царица,
Хоть дома в Дикси ты – кассир.

И если рядом нет мужчины,
Чтоб ухажерам врезать в глаз,
У мачо местных есть причины
Сражаться до́ крови за вас!

Они бедны. Бедны как мыши.
Поправить жизненный баланс,
Найти себе еду и крышу
Хотят в Египте за счет нас.

И даже если вам не видно
Неромантичный сей намёк,
То местным все равно обидно,
Что пропадает кошелёк.

Недолог срок у этой квоты:
Вот-вот закончится сезон...
Здесь деньги платят за работу,
А всем работать не резон!

Тут можно охмурить красотку,
И всем плевать на возраст, вес!
А если что – поможет водка
Друг к другу вызвать интерес!

Вам от вниманья будет жарко,
Но легкий здесь неведом путь!
Себя почувствуй олигархом –
Езжай в Египет отдохнуть!!!

Жду принца

А я все так же принца ожидаю,

Подолгу сидя дома у окна.

Уж утомилась и совсем не знаю,

Ну почему я все ещё одна?

Давно уже ведь должен он примчаться
На вороном арабском скакуне.
Ах, что же там случилось в одночасье,
Когда он на коне летел ко мне?

А может, это лошадь заболела?
Иль дождь пошёл и он простыл в пути?
Или совсем на улице стемнело,
И страшно очень стало им идти…

А вдруг, это шальная пуля злая
Коня в упор сразила на лету?!
А я сижу и жду, о том не зная,
Свою любовь, надежду и мечту.

Сказочка

В одном лесу, у сказочной границы
Рос дуб огромный, прямо у ручья.
В ветвях зелёных вили гнезда птицы.
Под дубом домик небольшой стоял.

Там жил чудак. Обычный, не из принцев.
Безумно он в принцессу был влюблён.
Но как ему на девушке жениться:
Зять короля быть должен королем?!

Как он страдал, и день и ночь вздыхая,
Все время глядя на ее портрет!
Принцесса там красивая такая!
Гадал он: как же обойти запрет?

И как он в этот замок проберется?
вдруг охрана встанет на пути?
Его ведь так принцесса не дождётся,
Придётся собираться и идти!

А что он скажет девушке при встрече?
В каких словах все чувства описать?
То утро будет или поздний вечер?
Принцессу нужно сразу замуж звать?

В мечтах и муках время пролетело:
Он все ж собрался в этот дальний путь!
Дойти до замка – не простое дело,

Чтоб силы были, надо отдохнуть.

Да, путь был долог, что же тут поделать!
Чудак наш был любовью окрылён:
Любовь внутри бурлила и кипела!
Он был готов сразиться с королем!

Но подошла к концу дорога к счастью.
Вот замок, тот, что видел он в мечтах.
Его вовнутрь впустили без препятствий.
В чертоги он ворвался впопыхах,

К груди портрет принцессы прижимая!
Ее лишь имя на его устах!
Тут дама подошла немолодая:
Лицо в морщинах, проседь в волосах.

– Да, это я – та самая принцесса!
– Принцесса?! – был чудак ошеломлён!
– А что поделать: годы, нервы, стрессы! –
И временем никто не пощажён!

– Да ведь и Вы давно уже не мальчик,
И я вдова, уж третий раз на днях!
– Колечко мне оденете на пальчик? –
Портрет в кусты он бросил второпях!

Как он бежал, от ужаса икая!
Мечтая только ноги унести!
Жизнь – штука быстротечная такая!
Вчера влюблён, сегодня – уж прости!

Фото из спортзала

Я буду постить фотки из спортзала!
Вот я у штанги, в дорогих рейтузах,
Футболку прикупила у вокзала,
Чтобы прикрыть свисающее пузо.

Вот на дорожке беговой стою я!
... Нет, не включаю, надо же привыкнуть.
Да, с этим спортом от тоски спою я...
Ах, как же сложно этот дзен постигнуть!

А рядом в зале бицепсы качает
Такой мужик: татухи , кудри, мышцы!
Кольцо на пальце лишь меня смущает,
А так хорош, не то что эти принцы!

Ещё чуть-чуть и превращусь в богиню:
Ресницы, грудь, накачанная попа!
С ума сведу мужскую половину!
Держись, Москва! Да что Москва – Европа!

Раз-два-три-четыре-пять!
Вышли кролики гулять –
И Охотнику опять
Полагается стрелять...

Он на пенсии давно,
Смотрит вечное кино,
Где, пуская время вспять,
Ходит Зайчик погулять...

По ночам в его избе
Призрак Миллера Ф.Б.
Дребезжит в печной трубе
И брюзжит: "Ужо тебе!..

Тот, кого ты погубил, –
Знай: Последний Заяц был –
И остался на Земле
Только в Минске – на рубле!..

Не поддайся сладкой лжи:
Врут учёные мужи –
Мол, "везут его домой,
Потому что он живой!.."

Так что ружья заряжай –
И в Австралию езжай:
Там – без счету кроликов –
Хоть стреляй до коликов!.."

... И Охотнику опять –
Раз-два-три-четыре-пять! –
В этом шоу зажигать:
Ежедневно выбегать,

И стрелять, и заряжать...
... От Судьбы не убежать…

Когда мы ещё не могли понимать
Все чувства и мысли свои,
"Хрю-хрю!" – говорила нам умная мать,
А мы лепетали: "И-и!.."

И мы, вырастая, на мудрую мать
Глядели уже свысока;
Но только "хрю-хрю!" мы хотели сказать,
"И-и!.." получалось пока...

...И вот, наконец, мы постигли "хрю-хрю!" –
Хотя бы его полови... –
Как вдруг появился ужасный ИИ –
И мы, присмирев, позабыли "хрю-хрю!" –
И снова лепечем: "И-иии..."

Говорило подсознанье:
Бойся девок – охмурят!..
А может, это всё неправда?
А может, все так говорят?..
И несут теперь девицы
Мне к порогу милых чад...
Вот так – veni, vidi, vici!..
.. Ах, зачем я был зачат!..

Говорило подсознанье:
Не ходи на этот чат! –
А может, это всё неправда?
А может, все так говорят?..
И сижу, везде забанен;
И друзья мои молчат;
И врагами послан в баню...
... Ах, зачем я был зачат!..

Говорило подсознанье:
Пьянству – бой!, куренье – яд... –
А может, это всё неправда?
А может, все так говорят?..
А теперь в шестой палате
На меня враги стучат,
Что бычки ношу в халате...
... Ах, зачем я был зачат!..

Говорило подсознанье:
Попадёшь ты в рай навряд...
А может, это всё неправда?
А может, все так говорят?..
Тут заходят люди в чёрном -
Из голов рога торчат;
Варят в чане стоведёрном...
... Ах, зачем я был зачат!..

Тринадцать зеленых
(Как будто из Гёте)
Тринадцать зелёных лежат в кошельке;
Хочу покататься по Стиксу-реке.

Вот лодочник тощий: "Товарищ Харон!
Прокатишь меня за кило макарон?"

Ворчит старикан: "Проходи, балабол!
Здесь твёрдый тариф: полновесный обол*!"

"Оболов не держим; за пару котил**
Баварского пива меня прокати!"

"Баварское пиво мне пить не с руки! –
Я пью только воду из Леты-реки!"

"Эх, старый разбойник!.. Ну, ладно – бери
Кошель – там тринадцать зелёных внутри!"

"Давно здесь померкли живые цвета –
Тут нет больше света – одна темнота...

Давно покорились мы тёмной судьбе –
Оставь, путник, зелень свою при себе!.."

Он скорбно вздохнул и рукою махнул,
И скрылся в сторожке, и ключ повернул.

Но думал я, стоя у Стикса-реки:
"Мечте изменяют одни слабаки!

А я крепок духом – я не изменю:
Я лодку Харона сейчас угоню!.."

Готово! Отвязана лодка – и вот
Скользит по простору таинственных вод.

Ни скрипа уключин, ни плеска весла,
И водная рябь всё слабее и сла...

... Тринадцать зелёных лежат на песке;
Никто не плывёт по волшебной реке.

*) Обол – мелкая монета, которую платили Харону за переправу души умершего через реку Стикс в Аид

**) Котила – древнегреческая мера объёма, равная примерно 274 мл.

Сердцу одиноко,
Хочется напиться,
Выть охота волком,
Ржать как кобылица,
У дружка Толяна
Выпью я рюмашку,
Где ты, дочь-путана
И жена-алкашка?

На душе скребутся
Пауки и кошки,
Мысли в пляс несутся
Под печаль гармошки.
Счастье как рубашка
Разлетелось в клочья,
Где жена-алкашка
И путана дочка?

Даже старой жабы
Нет со мною рядом,
Отравили бабы
Жизнь змеиным ядом,
Только утром рано
На окне букашка,
Где ты, дочь-путана,
И жена-алкашка?

Я своей хандрою
В деле ставлю точку,
Как найду – урою
И жену, и дочку !!!
И теперь едва ли
Дам я вам поблажки,
Как вы задолбали
Шлюхи и алкашки !!!

Как с вершины кипящая лава,
Водопад твоей падает лжи,
Почему ты такая шалава,
Что ты хочешь от жизни, скажи?

Может хочешь заморского лорда,
Иль ковбоя из дальних Пампас?
За тебя, лошадиная морда,
Сотню зелени вряд ли кто даст!

За тебя на серьёзных разборках
Не подставят под нож свою грудь,
Твоё место на пыльных галёрках,
Ты дорогу сюда позабудь.

Позабудь про ночные забавы,
Про весёлую жизнь путанья,
И сегодня тебя на халяву
"Разорву" от безденежья я!

Ну не плачь, я тебя не обижу,
Не рыдай, я с тобой пошутил,
Мне так скушно бывает в Парижу,
Я развлечься сюда прикатил.

Может завтра какой-то товарищ
Грудь мою переполнит свинцом,
И по этой по жизни ты шаришь,
Чтоб пожить перед ранним концом.

Как-то ночью мужику
Вовсе было не до сна,
Захотелось коньяку,
За окном была весна.
На душе цвела сирень,
В сердце пели соловьи,
А по жизни – просто хрень,
Нет ни денег, ни любви.....
Он побрёл куда-то вдаль,
Позабросив свой уют,
Чтоб унять тоску-печаль,
Но нигде не продают...
Подкатился к горлу ком,
Поперхнулись соловьи,
Он решил уйти тайком
Прочь из жизни без любви
Перед смертью он в кустах
Справил малую нужду,
Вдруг услышал сбоку: "Ах,
Ах, мужчина, я Вас жду!
Я как дура тут одна,
Тошно мне идти домой...
Дама требует вина !!
Поухаживай за мной.»

Ну поверить в это как?
Это сон или не сон,
На пеньке стоит коньяк
И какой-то закусон.
Бабка в образе бомжа,
Видно тоже счастья нет,
Задавала куража,
Имитируя банкет.
А мужик все наливал,
Сам не веря, что воскрес,
Подозрительно внимал
Гласу разума с небес,
Приближается рассвет,
Уже выпили сполна,
Вместо бабки - средних лет
Симпатична и стройна
Леди грустная сидит,
Освещённая луной
И серьёзно говорит
«Всё, хорош, пошли домой!»
Сей истории конец
Не узнаем мы никак...
Подведет ли под венец
Вместе выпитый коньяк ??

Ты не жирно намазывай масло
И колбаску потоньше клади,
Может я выражаюсь не ясно?
Ты в гостях, а не дома, поди!

Ты заварочку пей не густую,
Кипяточку побольше долей,
Против сахара я протестую,
Говорят что в крови он, злодей!

Ты пореже мечи бутерброды,
Хлеборезку закрой и не жуй,
Ты какой-то не нашей породы,
Ты, наверное, бывший буржуй.

Ты внезапно в гостях появился,
Точно так же внезапно свалил,
Чтоб ты той колбасой подавился,
Что в карман уходя положил!!!

Скажи мне правду, дорогая,
Давно ль на лбу ношу рога я,
Давно ли я сохатый лось,
А может всё же обошлось?

Но ты молчишь, не отвечаешь,
С улыбкой что-то вспоминаешь,
Я под собой не чуя ног,
Скребу рогами потолок.

А я пойду к соседке Рае,
У ней ножовка есть такая...
Она готова помогать
Рога мужчинам отрезать

Меня не спрашивай где шастал,
Не лось я больше твой ушастый,
Скажу я с гордостью теперь, –
Рога отпали, я – кобель!!!

Зайку бросила хозяйка,
Под дождём остался зайка,
Стал он старый и больной,
Ни к чему теперь такой.

Но когда он был моложе,
Был всего тебе дороже,
В дом капусту приносил
И любил, что было сил.

Зайку кинула хозяйка,
Без квартиры будет зайка,
Будет зайка без пайка
И на улице пока.

В жизни часто так бывает:
Постарел – тебя бросают
И к вдове из дальних стран
Мчится молодой тушкан.

Не бросай, молодая хозяйка,
Своего полысевшего зайку,
Он тебя очень нежно любил,
Он такой же хороший, как был.

В телевизоре сказали как-то,
Что в стране наметился прогресс,
Что спиртного, да и контрафакта
Уровень продажи вниз полез.

Мол, народ за ум серьёзно взялся,
Пагубным привычкам НЕТ сказал
И на выходные подвязался
В парках бегать и ходить в спортзал.

Снизились продажи алкоголя,
Без работы в винном продавец
И в крови C2H5O доля
Станет не критичной, наконец!!!

Больше в понедельник электричка
Перегаром не дыхнёт с утра !
И нарколог где-нибудь в больничке
Вам не скажет: «в магазин пора»…

И ГАИшник заставлять не станет
В трубочку дышать вас каждый раз,
Потому что и в его стакане
Плесень ненароком завелась….

И хирург теперь вас будет резать
Не совсем трясущейся рукой!
Его нормой жизни стала трезвость,
Он почти всегда теперь такой!

И шахтёры где-нибудь в забое
Выдадут рекорды на-гора,
Потому что вышли из запоя,
Родина сказала им: «Пора»….

Да и лётчик не уснёт в полёте,
Он почти три дня как огурец!!!
И на этой позитивной ноте
Мог бы быть истории конец.

Ведь страна трезвеет понемножку,
Стать передовой ей выпал шанс!
Спутник запускать, сажать картошку –
Это хорошо… Но есть нюанс!

Нам втирают: «снизились продажи,
Алкогольный бизнес потрясли»,
Но никто и не заметил даже—
Сахара продажи возросли!!

Вы так милы, Вы очень скромны,
И Ваш, наверно, кроток нрав,
Но оказался он притворным,
И взгляд невинный был лукав.

Зачем по-детски улыбаясь,
Слегка краснели от стыда
Когда мы с вами повстречались?
Вы притворялись и тогда...

Я в Вас тогда души не чаял,
А Вы готовили обман,
Был омрачён и опечален
Несостоявшийся роман.

Закрыв все двери на задвижки,
Лелеял контур Ваших ног,
Но продолжения интрижки
Узнать, увы, уже не смог.

Мой крик повис в каминном зале,
Мгновенно выветрился хмель,
Вы юношей, блин, оказались
И я Вас вызвал на дуэль!!!

Мороз

Когда на улице мороз
И некуда податься,
Подумай, девушка, всерьёз,
Кому тебе отдаться.

Когда за окнами метель
И злые ветры веют,
Представь, как чья-нибудь постель
Тебя теплом согреет.

Когда метель белым-бела
И в вальсе снег кружится,
К тебе амурная стрела
Под одеяло мчится.

Когда спит речка подо льдом
И окна замерзают,
В тебя какой-то Купидон
Стрелу свою вонзает.

Когда рисует Дед Мороз
На форточке узоры,
Не думай, девушка, всерьёз
О собственном позоре.

Пускай общественность таких
Повсюду осуждает,
Но сколько на морозе их
Без дела пропадает.

А у нас в коммунальной квартире
Жизнь сочится своим чередом,
Мы с женой, ещё комнат четыре,
Всё нормально, обычный дурдом.
И народец у нас очень милый,
Мордобой раз в неделю. Тоска.....
И чтоб всех раззадорить, Василий
Прибегал к волшебству сундука.
Открывал он его лишь на кухне,
Словно ящик Пандоры какой,
Это было начало движухни,
Под супруги отчаянный вой.
Доставали заначки соседи,
Всё на стол, что на чёрный денёк,
Придаваясь душевной беседе,
Обнимались ну кто только мог.
Забывались обиды мирские
И побои в запойном хмелю,
И прощенье просили такие,
Что нассали в кастрюлю мою !
Заиграла кадриль на баяне
И квартира пошла ходуном,
В коридоре на драном диване
Два консенсуса слились в одном....
Кто-то крепко засел в туалете
И не выйдет к утру полюбас,
Назревал небывалый на свете
Санитарно-культурный коллапс !
Дверь взломали и морду набили,
Ну и дальше опять понеслось.....
Вот что значит - всего в изобилии,
Раскачали планетную ось.
В дверь воткнулся топор надо мною,
Кто-то в детство индейское впал,
Ощущение было такое,
Что снимается здесь сериал.
Я поставил на утро будильник,
Мне с соседом судиться в горсуд,
И закрыл на замок холодильник,
Ну сегодня уж точно насрут !
В чём же тайна Пандоры-коробки?
Почему ей так каждый был рад ?
В чем секреты её и уловки ?
Самогонный там был аппарат !!!

В лёгкой эйфории пребывая,
Чтоб узнать дальнейшую судьбу, --
Нострадамуса сижу всю ночь читаю…..
Утром понял – скоро огребу.

Но в его сумбурных полустишьях
Доли правды нету ни на грош!
И чтоб связь найти в его душевных нишах……
Тут без стаканА не разберёшь !!!

Я под утро рюмку наливаю,
Подмигнул Мишель с обложки аш !
Значит не один сижу бухаю,
Значит не такой уж я алкаш !

Ты, Михась, алхимик был, конечно,
Травку и грибочки собирал,
Ты признайся нам чистосердечно,
Ты скажи – чего употреблял ??!!

Ты когда писал свои заветы
Неужели был непогрешим ??
Что ты подсыпал себе в котлеты ??
Или был любитель анаши ?

К ребусам писал бы ты рецепты,
На латыни, ясные вполне,
Чтобы правильные все интеллигенты
Были на одной с тобой волне.

Всё тогда получится красиво,
К общему консенсусу придём,
Полирнём пивком для конструктива
И легко тебя переведём !!

Не смотри на меня, длинноногая,
Ты как пробка тупа и убогая,
И хоть носишь из норки манто,
Всё равно ты по жизни никто.

Не проси прикурить, зря стараешься,
Зря загадочно так улыбаешься,
Даже если и дам закурить,
Не удастся меня охмурить.

Дорогая ты вся и манерная,
Но душа твоя – будка фанерная,
Я не стану тебя целовать,
Ты же просто валютная вся.

На твоей дорогой иномарочке
Ни царапинки нет, ни помарочки
Ты откуда такая взялась,
Симпатичная милая мразь?

Не смотри на меня выжидающе,
Нет ни искры во мне, ни пожарища,
Меня дома любимая ждёт,
Извини, но тебе не везёт.

Алло, скажите, это ОльгИванна?
Вас беспокоит пенсионный фонд,
Произошла ошибка в базе данных:
Вам не включили стаж за целый год.
Вам пенсию неверно посчитали,
Вы вдвое больше получать должны;
Ведь Вы всю жизнь без отдыха пахали
На благо и развитие страны.

«Ну, вот, развод!», – решила ОльгИванна,
Мошенников узнала с первых фраз.
Она сама, не брезгуя обманом,
Интриги, козни сляпает на раз.
Куда там аферистам-начинашкам
До ОльгИванны трехходовых схем?!
Она хоть всё рисует на бумажках,
Из кассы тырит деньги без проблем.

Кому-то что-то где-то недоплатит,
Где подписи выходят за поля.
Не обвинить в подлоге и растрате,
Ведь всё потом сойдется до рубля.
И счет свой регулярно пополняя,
Скопить смогла солидный капитал.
Но все же интерес обуревает:
Какой же год ей Фонд не посчитал?

Сомнения одолели ОльгИванну:
«Мошенники ли это, а вдруг нет?»
Она, хоть воровала постоянно,
Трудилась непрерывно сорок лет!
Мозги накрыло злостью возмущенной:
«Как так? Недодают за целый год!»
Продолжив разговор по телефону,
Себя не помня выболтала код.

А голос был похожим на соседа,
Того, который вовремя слинял.
Да, видно это он с ней вёл беседу,
И с карты ОльгИванны снял весь нал.
Хоть дверь его на ключ закрыта прочно,
Но ОльгИванну просто не возьмёшь!
Дверь вскрыла ловко с помощью заточки,
В ажиотаже совершив грабёж.

Из ценного лишь мебель и картины,
Навскидку моментально оценив,
Решила: отобьёт лишь половину.
Но вдруг сосед явился, черт возьми.
Тут ОльгИванну приняли с поличным,
За сорок лет единственный прокол!
Сосед был не при чем, хоть голос зычный
Мошенники подделают легко.

Когда вор у вора украл дубинку,
Кто хладнокровней, тот и победит.
Нельзя уже работать по- старинке,
Плеяда новых схем ждёт впереди!

У карманницы и медвежатника
Народился сыночек Олег.
Рос смышленым, настойчивым, складненьким,
С детских лет проявлял интеллект.
В школе книжки читал он недетские,
Был призером трех олимпиад,
И в МГИМО поступил без протекции,
По ЕГЭ все сто баллов подряд.

Он учебу окончил с отличием,
Его рейтинг был очень высок,
Но места разобрали приличные,
Был направлен в Буркина Фасо.
Он наверх продвигался стремительно,
Применяя и знанья, и ум.
Пригласил к себе в гости родителей,
Чтоб отметить карьерный триумф.

Только вдруг приключилось событие,
Для страны небывалый урон:
Гранд рудник захватили грабители
И все золото, что было в нем.
Мама с папой, узнав от наследника,
Сразу поняли все про рудник,
Ну а стаж и чутье многолетнее
Привели их в заветный тайник.

Дальше баттл меж теми и нашими,
Кто искусней кого обкрадет,
Но куда им сравниться с мамашею,
Что для сына на дело идет.
Ключ добыт, после дело папашино;
Да, не зря мы гордимся страной!
Руки справились с кодами вражьими,
Что награблено – возвращено.

Президент наградил маму с папою,
Рукоплещет Буркина Фасо;
И Олегу с тринадцатой зарплатою
Выдал премию российский посол.
А родителей по донесениям
Пригласил к себе местный ОМОН,
Консультировать по преступлениям
Со спецификой: кража и взлом.

Нежный взгляд. Чувств вечных жар.
Сладость встреч. Любви пожар.
Брак. Семья. Роддом. Дитя.
Быт. Заботы. Жизнь шутя.
Блеск в глазах. Безумный шаг.
Грешных чувств цветущий мак.
Возмущенье. Ревность. Гнев.
Вздохи. Брань. И ломка вех.
Примиренье. Вновь разлад.
Крах ячейки. Чувств распад.
Безрассудство. Месть. Вражда.
И упреков городьба.
Снова бой. Пуль пересвист.
Слов-уродов дикий твист.
Беспощадна и тупа
За наследника борьба.
Весь издерган и забит,
И контужен и убит.
Тяжек он, судьбы наскок,
Безрассудства злой урок.
Проблеск света. Вновь темно...
Но ведь это не кино!

Не секрет, что иной рифмач,
Чтоб казаться ужасно модным,
Вдоль по строчкам несётся вскачь,
Всласть играя в стих всепогодный.

Вот летит он, вздымая пыль,
Оставляя следов щербины.
Настрочит, что сегодня пил,
И срифмует писк комариный.

Не забудет про портсигар
И про тени на огороде,
Про вчерашних котлет пригар
И бредовых ведьм хороводе.

Про заплесневелый сухарь,
Про котов, что мышей не ловят,
Нагнетая словес пиар,
Показушно вздымая брови.

В том приметив особый смак –
На хромой табуретке сидя,
О чертях настрочить мастак
Он, хоть их отродясь не видел.

А, быть может, уже с утра
Вместо дутых строк подорожных
Нам писать приспела пора
Про людей, на чертей похожих?

Над привольной стороной неблизкой
Разыгрался ветер удалой.
Смял прическу облачку-мальчишке,
Птицам вольным учинил разбой.

Просвистел, как соловей-разбойник
Там, где мачты гулких проводов.
У сараев, как беспечный дворник,
Мусор разбросал и был таков.

Деревенской улицей широкой
Понесся, лихой творя фристайл,
И – любитель почудить – с наскока
Двум березкам вдруг подол задрал.

Надувая щеки, мчал во дворик,
Где белье и в кучке пацаны,
И, совсем стыд потеряв, негодник
Вдруг примерил...женские штаны.

На ступеньках магазина
Рынок летний – здесь дары
С огорода – лук, малина
И горох – для детворы.

– Заходи, мил друг, порадуй, –
Кличут издали меня.
– Только глянь, лучок что надо,
Не товар, а овощ дня.

– Рад за вас. Ура природе,
Только нет мне в том нужды:
У меня всё в огороде –
Три минуточки ходьбы.

– А лучок-то хоть на ужин,
Хоть на завтрак – сладкий страсть!
– Нет, спасибо. Мне не нужен:
Есть и сладкая напасть.

И, отчаявшись в услуге,
Приустав хвалить и звать,
Женщина с зелёным луком
Принялась его жевать.

Включаю телик, узнаю – о счастье! –
Что от недугов верный есть рецепт:
Напасть почуял – сразу обниматься,
Без хитростей, с улыбкой на лице.

Я тут же внял и дЕла в долгий ящик
Не захотел откладывать – зачем?
Поскольку в жизни ничего нет слаще
Взаимных чувств пронзающих лучей.

Вот, кашлянув однажды, я немедля
Вверх вскинул руки, чтоб обнять того,
Кто, как и я, готов в обход всем бедам
Раскрыть объятья вирусу назло.

Но вкруг меня внезапно обнажилась
Колючая немая пустота.
И руки как-то сразу опустились
И – растворилась тихая мечта.

А как-то, вспомнив, что все люди – братья,
Я расчихался прямо на глазах.
Мне страсть как захотелось обниматься,
Увы, в ответ в ответ услышал мат и шах.

Был о моей задумке без понятья
Товарищ тот, вернее, господин,
Он не раскрыл навстречу мне объятья,
Видать, рецептам следуя другим.

Свои законы у воров,
Свои прихватки.
Живут, не тратя лишних слов,
И взятки гладки.

Вот только нынче на дверях
Замки покрепче,
И надо знать, в каких местах
Возни поменьше.

Нельзя же просто так прийти
И лезть корягой,
А надо – мамочка прости –
Шутить по наглой.

Коль час настал – вперёд, дерзай,
Лови удачу,
Решай сквозь бренных дней раздрай
Свою задачу.

Не бейся сдуру медным лбом,
Как бык, об стенку,
А обойди её кругом
И дай оценку.

Потом еще раз обмозгуй,
Прими решенье
И лишь тогда с умом штурмуй,
Презрев сомненье.

И вот пришёл он час шальной
Звезды балета.
Но что за пляски за спиной?
Звон от браслетов...

Из тех, кто лечит жизни стресс
Иль мстит – тем паче,
Всегда с моралями вразрез
Джентльмен удачи.

Он друг её и верный раб,
Ей предан кровно,
В неё он верит, сер и слаб,
Дыша неровно.

Он любит шик, комфорта власть,
Им правит случай.
Ему привычна жизни сласть
И что получше.

А если он завёл семью,
Растит и сына,
Всегда готов вколоть ему
Свою вакцину.

Вот сын подрос, а страсть отца
Свистит, как ветер,
И вот однажды у крыльца
Тому – как плетью:

– Ну что, теперь ты не малец,
Пора за дело.
Покуда я тебе отец,
Живи умело.

А на меня коль не похож,
На что ты нужен?
Короче: нынче не крадёшь,
Не жду на ужин.

Космос. Звезды. Шар земной.
Небо. Поле. Летний зной.
Море цвета, лес и луг.
Шум моторов. Трактор. Плуг.

Щедрый август. Хлеб стеной.
Поле ржи, как дом родной.
Ни души семь верст вокруг.
И комбайн за кругом круг.

Город. Улицы. Дома.
К дому дом. К стене стена.
В каждом он, они, она.
Жизнь – земных хлопот полна.

Дом. Подъезд. Квартира. Стол.
Дети, муж, прекрасный пол.
На столе хлеб-соль. Уют.
Все жуют. Жуют. Жуют.

Что-то в бок меня кольнуло –
Я стремглав лечу к врачу.
– Эхма, как же вас согнуло.
И постукал по плечу.

Айн момент, уладим мигом,
Не глотайте валидол.
Это вам не фигли-мигли,
Всё проверим от и до.

А потом даёт бумажку –
Называется рецепт –
Я лечу в аптеку пташкой,
Обгоняя звук и свет.

Как итог от эскулапов
Мне лекарств – эх, несть числа!
Да ещё, простите, в лапу
Три купюрки отдала.

Мчу – средь уличного гула
Прячусь я от прежних ран.
Но опять вдруг в бок кольнуло:
Это ж лезут мне в карман!

Я никогда не похудею!
Мне вечно толстой куковать!
Я – функция, и я – идея:
Не важен внешний вид! Плевать!
Да, я такая. Привыкайте!
Меня не смейте осуждать!
Кто осудил меня – покайтесь!
Не буду больше голодать!

Мне надоели все диеты,
Устала я уже от них!
Кто не прошёл через всё это –
Вам не понять мой страстный стих!

Мой вид? Проблема та – не ваша,
Моя лишь! Что за дело вам?
Не влезла кофта? Влезла каша.
Я время уделю стихам!

А не диетам, не страданьям.
Я и такой люблю себя!
К чему же ваши восклицанья?
Ведь всё равно я – это я!

И в зеркале я – всё такая ж.
Довольна я собой такой!
Не нравится? – Иди, товарищ,
Не стой! Опасно под стрелой!

Я просто наслаждаюсь жизнью,
И просто радуюсь я ей!
Вы не дождётесь моей тризны,
Вам не придётся быть на ней!

Ещё всех вас переживу я!
Худая ль, толстая ль... И что?
Цените вы меня такую!
Я – Палта, а не конь в пальто!

Я – тапёр в немом кино.
Что за фильм – мне всё равно.
Я играю что хочу –
Знай по клавишам стучу.

Что комедия, что драма –
Это мне по барабану!
Хоть там плач, хоть песнопенья –
Честно говоря, до фени.

Фильм о чём? Ну как понять,
Если мне на то плевать?
То, что звезды в нём играют,
Мой музон не отражает.

Там истерики и кражи? –
Не вникаю в это даже.
Там страстей круговорот?
Ну, а я – спокоен. Вот!

У меня – мажорный дух,
Хоть не выражу то вслух.
Я по жизни – оптимист,
Развлекатель-пианист!

Подниму всем настроенье
И создам вам впечатленье,
Что кино – ну просто смех,
Чем порадую я всех.

И аккордов громких стук
Вызовет веселье вдруг!
Всех потянет тут же в пляс,
Хоть лабаю я не джаз.

Вы пришли на мелодраму?
Поменял я вам программу:
Там – трагедии пылают,
Здесь – от смеха все рыдают!

Все танцуют, веселятся
И улыбок не боятся.
Вот какой я вам сеанс
Сделал, хоть я не Сен-Санс!

Музыка – она волшебна,
Для души она – целебна,
И её влиянья сила
Всё кино тут изменила.

Хоть кино для нас важнейшим
Из искусств, да и для женщин,
Для мужчин, – являлось дивом, –
Музыка всё ж победила!

А батискаф уходит в бездну.
Прогнозы обещали штиль,
Ведь чайки на воду садились.
Команды в море в бой рвались.
Мы батискаф на борт грузили.
Проверь, натянуты ль ремни,
Задраены ли плотно люки,
Не заржавели ли тросы

От долгой по воде разлуки.
Иллюминаторы протри
Неразведенным шило-спиртом,
Аккумулятор заряди,
А круг спасательный ты выкинь!
Отдать швартовые концы.
Канат на палубу сложили.
Освободив от них кнехты.

За борт отлить мы не забыли.
И бъется вновь о борт волна.
И курс заранее намечен
Не ошибется наш компас,
Ориентир буем отмечен.
Попутный ветер нас примчал.
А чайки над бортом кружили.
Эх, здесь не бросишь якоря,

Здесь нету дна и море синее.
И заскрипели вновь краны.
А волны тихо о борт бились.
Команды снова напряглись.
На воду батискаф спустили.
Полез под днище водолаз
Проверить все ли прикрепили,
Не отвалился ли балласт,

Гайдроп ввинтить не позабыли ль.
И суетится акванафт.
Воды достаточно ль залили,
И сухари на про запас
В паек вложить нам насушили.
Акустик проверяет связь.
Компас случайно не заклинил?
Гондола там не порвалась,

Барометр с ума не выжил?
Надень скафандр, акванафт!
И кстати, не забудь продуться!
Почаще выходи на связь.
И не забудь домой вернуться!
И к погружению – звучит
Команда с рубки капитана.
И водолаз гак отвинтит

Надежно сцепленный за раму.
Гудок прощальный с корабля.
И батискаф пошел под воду.
Буруны,пену второпях
Пускал он, прибавляя ходу.
Ты мне, родная, не пиши,
Ждать почтальона бесполезно!
Надолго мы отчалили,

Ведь батискаф уходит в бездну!
Дельфины провожали нас.
И небо вдруг как- то исчезло.
Здесь сумрак, а поглубже мрак.
И батискаф уходит в бездну.
Зарядом бил по борту скат.
Рыба-пила металл пилила.
У нас надежный аппарат.

Его прозвали наутилус.
Кальмар гигантский нас схватил,
А осьминог за нас с ним бился.
Стрелок гарпун в них запустил.
И батискаф в пучине скрылся.
Ни зги не видно. Тишина.
И темнота, хоть глаз нам выткни.
Как будто тут прошла война.

Прожектор наконец включили.
Какая же здесь красота!
Такое вряд ли вы видали.
Мы наконец достигли дна.
Здесь жизнь чудна и дивны дали.
Недолго длилась тишина.
Как будто нас давно тут ждали.
Громадный спрут на нас напал

И миллионы разных тварей.
И затрещал наш батискаф.
Рыбы-собаки нос кусали.
А рак-отшельник влез в компас.
Ориентир мы потеряли.
И закрутился вдруг компас.
Гайдроп за что-то зацепился.
И связь совсем оборвалась,

И свет-зараза отключился.
И как нам быть – кругом напасть.
Еще барометр зашкалил.
Залег на дно наш батискаф
Как развалившийся титаник.
Родная ты меня не жди!
Теперь я тоже рак-отшельник.
Не плачь и слезы ты утри!

Мы может вышли в понедельник?
Лежал на дне наш батискаф.
Рыба-луна в окно светила.
Неуловимый глобстер лег на нас,
А рыба-черт нас с толку сбила.
Но вмиг команда собралась.
Стрелок гарпуном всех отвесил.
И отцепили мы балласт.

Еще не вечер, еще не вечер!
Зашевелился батискаф,
Поднялся из последней силы.
Гайдроп нас все же не пускал.
Мы топором его срубили!
И оторвался батискаф,
Вверх устремился из пучины.
Сирены подхватили нас, нам пели,

Звали в мир свой дивный.
А наверху девятый вал.
Корабль штормом утащило.
Родная, помолись за нас,
Мы думали, что всё – приплыли!
И вспенил море батискаф,
И с силой вырвался из бездны.
“О боже- шторм!” Опять напасть!
Махать веслом здесь бесполезно.

Смеялась из-за туч луна,
А Айвазовский за мольбертом.
Болтала долго нас волна.
Корабль искал нас безуспешно.
Несло по ветру батискаф.
И вдруг, огни святого Эльма.
Голландец нас на абордаж
Взял и полетал по небу.

И потихоньку рассвело.
И волны убежали в дали.
Нам наконец-то повезло!
Дельфины батискаф толкали.
Вот он уже на берегу.
Как будто выброшен волнами.
“Откройте люк! Я не могу!”
Я землю обнимал руками!

Родная ты меня прости.
Да, я неисправимый странник.
Мне завтра в море вновь идти,
Ведь надо поднимать Титаник.

Пётр посетил Покров, по пьяни
Проехав Павловский Посад.
Попробовал покровский пряник,
Портвейна принял пятьдесят.

Пыхтя, покуривая «Приму»,
По Первомайской прошагал,
Потом пропал ... Путь пилигрима
Петра по-прежнему прельщал.

Все машины отшумели.
Задремала Кострома,
Лишь в трёхзвёздочном отеле
Веселятся без ума.

Отчего же в нём веселье,
Топот, пение и свист?
Свой тридцатый день рожденья
Здесь справляет футболист.

Украшал собой застолье
Пятизвёздочный коньяк…
Футболист полез за солью
И сказал примерно так:

«Кто мне объяснить сумеет,
Почему, чёрт побери,
Наш коньяк пять звёзд имеет,
А отель всего лишь три?

Что же это, в самом деле?
Если мне позволит рост,
Я для нашего отеля
Раздобуду пару звёзд!»

Не теряя ни минуты,
Он на подоконник встал,
Помахал рукой кому-то
И «Поехали!» сказал.

«Упадёшь!» – ему кричали.
Он в ответ: «Не упаду!
Я хочу, чтоб все вы знали:
Верю я в свою звезду!»

С высоты семнадцать метров
Он шагнул в ночную тьму!
И завыли злые ветры
На прощание ему...

Футболист он был обычный,
Не хватавший с неба звёзд,
Но играл весьма прилично
За команду «Интеррос».

Год прошёл. Настало лето.
А потом пришла зима.
Но о футболисте этом
Не забыла Кострома.

Монумент ему отлили
По-над Волгою-рекой
И посмертно наградили
Позолоченной звездой.

В чешских бутсах фирмы «Цебо»,
С постамента, как живой,
Он глядит в ночное небо
Над старинной Костромой.

Пускай твой муж – пушистый, крупный заяц,
Весь белый от хвоста и до ушей,
Но если ест один, то он – мерзавец,
И ты скорей гони его взашей.

А если он поделится капустой,
Готов отдать последнюю морковь,
То он к тебе испытывает чувство,
Название которого – любовь.

Вы говорили мне: «Барашек мой»,
И жизнь казалась мне раскрашенной
Одной зелёной краской яркою,
А были вы простой дояркою.

Мы с вами так друг другу верили
И жизнь одною меркой мерили,
Бродили старыми аллеями
И сообща о чём-то блеяли.

Но захотелось вам баранины —
И я упал, смертельно раненный,
Горячей кровью истекающий
И почему-то вас прощающий.

На снимке шпион. И он близок к провалу.
Такого с ним раньше ещё не бывало!
Он помнил все явки, легенды, пароли,
Он лучше актёра знал все свои роли.

Но как-то весной в предзакатную пору
Под ним затрещала платформа Раздоры,
И он провалился, хлебнувший фунт лиха,
Да так, что услышала даже Барвиха!

Так громко платформа частично упала —
Сказалась усталость плиты и металла,
И вес пострадавшего тоже сказался,
Недаром он пивом всегда заправлялся.

Увидел провал лишь фотограф Максимов:
Подумал: «Не очень-то это красиво!..»,
Но всё же не зря он работал юнкором:
Ушами не хлопал, а щёлкнул затвором.

Пушкин читает в утренней неге
Роман «Евгений Онегин».
Лермонтов мимо скачет в телеге
С думой о белом снеге.

Лермонтов видит страну немытой,
Хочет на юг поехать,
А бедный Пушкин задавлен бытом,
И на штанах прореха.

К Пушкину часто заходит Гоголь,
Как ревизор настырный:
Просит он чаю налить немного,
Капает в чай пустырник.

Гоголь медленно хлюпает в кружке
Носом остроконечным
И говорит: «Понимаешь, Пушкин,
Надо бежать, конечно ...»

Был в Бельгии вратарь Прюдомм,
Но был ещё и Пфафф.
Был у Прюдомма дом с прудом,
У Пфаффа был жираф.

Прюдомм играл за «Мехелен»,
А Пфафф — за «Беверен».
Но им хотелось перемен,
А что найти взамен?

Мишель Жан Жорж Гислен Прюдомм
В «Бенфику» умотал.
Жан-Мари Пфафф с большим трудом
В «Баварию» попал.

Друзья встречались иногда
И шли в ближайший бар.
Жираф пил воду из пруда,
Пугая капибар.

В Москве много памятников. Есть среди них и необычные.
И вот таким памятникам был задан вопрос: – Кто вы?
И вот что они ответили.

Памятник сырку «Дружба» на улице Руставели:

– Я сырок по кличке «Дружба»,
И народ меня любил.
Очень многим был я нужен,
Я закуской классной был.

Только время пролетело,
Мир другим каким-то стал.
Дружба вдруг подешевела,
Ну а сыр подорожал.

И мужчины, точно птички,
Все ко мне летят гурьбой.
Выпивают по привычке,
И – занюхивают мной!

– Пускай в гостиных я уже не прима
И в спальнях табуретка ни к чему.
Но в кухнях я пока незаменима,
И не могу понять я, – почему

Вы ездите в Америку, в Европу,
Для вас преград к красотам мира нет.
А я все годы вижу только **пу,
О как несправедливо создан свет!

Памятник Бездомной Дворняжке на станции метро Менделеевская:

– Мне нравилась бездомного судьба,
Я мог задать нахальной кошке взбучку.
Вершил дела у каждого столба,
И закадрить мог я любую сучку.

Но был убит однажды зимним днём,
Какой-то теткой, поступившей низко.
А виноват я был всего лишь в том,
Что груди тётки принял за сосиски!

– Я гаишник, прямо скажем,
С давним довоенным стажем.
И в мороз, и жарким днём
Как обычно, мы берём.

Лично мне брать очень просто,
Я всегда найду огрех.
Ну а раз всех выше ростом,
То беру я больше всех!

Зря зовёте нас привычно
Необычными, увы.
Мы как раз-то все обычны,
Энергичны, симпатичны,

Поэтичны, ироничны,
Где-то даже фантастичны,
И возможно эксцентричны,
И немножечко комичны,

Но вполне, вполне приличны,
Необычны только вы!

Я дама интересная вполне,
Пусть мне давно не двадцать, и не тридцать.
Путевку в соцзащите дали мне,
Чтоб от панкреатита излечиться.

Здесь важно всем – кто я, и что болит,
А дома не с кем пообщаться даже...
Спасибо, дорогой панкреатит,
Благодаря тебе я жизнь налажу.

В столовую шагаю на обед,
С поставленной себе же четкой целью –
За поеданием овощных котлет,
Свою судьбу найти за две недели.

Тут надо очень быстро все решать,
Чтобы одной домой не возвращаться -
Кому остаток дней своих отдать,
С кем мой диагноз будет совмещаться.

Понравился из Липецка Семен,
Он лечится здесь от метеоризма,
Со мной заговорить решился он,
Но уведен был медсестрой на клизму.

Срок две недели – вовсе невелик,
И выбор нужно сделать быстро очень!
Кто мне подходит? Игорь (нервный тик)?
А может быть Василий (камни в почках)?

А может – с амнезией Константин,
Или с сердечной аритмией Гриша?
Или Олег, приятный господин
Из Краснодара, с паховою грыжей?

А может быть – судьба моя Максим,
Что с диабетом здесь и лишним весом,
Или сосед, что поселился с ним,
Сергей из Магадана с энурезом?

И я нашла мужчину своего,
Когда решила выбирать рассудком!
Из Шахт, звать Анатолием его,
Он лечится здесь с язвою желудка.

Он просто идеально подошел,
В нем все, что нужно мне для жизни новой- ,
У нас лечебный общий пятый стол,
Ему, как мне, совсем нельзя спиртного!

Он хвастал, что в постели он хорош –
Не крутится, не тянет одеяло,
И не храпит! Ну где таких найдешь?
Я до сих пор ни разу не встречала.

И я вернусь с курорта не одна,
Со мной в Ростов поедет Анатолий.
Он нужен мне, а я ему нужна,
Чтоб вместе потреблять еду без соли!

Любимый от меня ушел к другой,
Не знала, как без Жоры жить я буду!
Семь дней рыдала я, а на восьмой
Взяла и смастерила куклу Вуду.

еоргием я куклу нарекла,
Поскольку Жоре отомстить хотела.
На ней злость вымещала, как могла,
Вонзая иглы в тряпочное тело.

Мне так хотелось Жоре позвонить,
Но я горда, и знаю себе цену.
В агрессии я стала куклу бить,
Стучала головой ее о стену.

Агрессия сменилась куражом,
Я с куклой разбиралась постепенно –
Руки ее устроив перелом,
И ногу повернув назад коленом.

Три месяца разлуки – долгий срок,
И я уже надежду потеряла,
Но вот, однажды, мой дверной звонок,
Мне возвестил, чтоб Жору я встречала.

Болезненный был Жора и худой,
Стоял, прося прощения и каясь,
Держал костыль он гипсовой рукой,
И говорил заметно заикаясь.

В бинтах вся голова его была,
И набок челюсть нижнюю косило,
Но я обратно Жору приняла,
Ведь я его по-прежнему любила.

– Мне без тебя нельзя! – он мне сказал –
Мне без тебя сплошные неудачи!
Я восемь раз в больницу попадал! –
Описывал он злоключенья плача.

Я лишь хотела Жору проучить,
Но наслала немыслимые беды!
Я начала любимого лечить,
Возить по психиатрам, ортопедам.

Стал Жора быстро набираться сил,
Срослись удачно переломы, к счастью.
Он стать меня женою попросил,
И я ему ответила согласьем.

Огромная у куклу Вуду власть!
Она теперь лежит на антресоли,
Ведь – выкинуть рука не поднялась
(Вдруг, блажь опять придет, какая, к Жоре).

Красоткой не назвать меня конечно,
Я не любуюсь в зеркало собой,
Зато я тренер, и весьма успешный,
Преподаю я рукопашный бой.

Мужчины меня редко замечали
(У них в почете формы попышней),
А с кем встречалась – сразу исчезали,
Услышав о профессии моей.

И вдруг, недавно встретился мужчина,
С ним вспыхнула взаимная любовь,
Но рассказать ему я не решилась,
Что тренер рукопашных я бойцов.

Стараясь очень, выглядеть невинно,
Лгала я убедительно вполне,
Что курсы лепки я веду из глины,
И параллельно – курсы макраме.

Была я вся такая: "где мой веер?",
и верил в этот образ милый мой,
Но вот, однажды, с ним в ночное время,
Мы возвращались из гостей домой.

В проулке к нам грабители пристали,
В количестве семь штук на нас двоих,
Все ценное отдать им предлагали,
И мой любимый кинулся на них.

Он дрался храбро,только неумело,
Пропущен был удар, потом другой,
И вот уже я с горечью смотрела,
Как наземь оседает рыцарь мой.

В мозгу мелькало:" Не пались! Не надо!
От образа не вздумай отступать!"
Но начала крушить я этих гадов,
Когда я злюсь – меня не удержать!

Я применяла жесткие приемы,
От рук моих не спасся ни один,
И каждый блин мой получался комом,
Сказать точней – впал в кому каждый блин.

Я новые носы им вылепляла,
А также форму новую ушей,
Как в макраме, я мастерски вязала,
Узлы из сухожилий и хрящей.

Своей победой бой я завершила,
Не захотев лежачих добивать,
По мусорным их бакам разложила,
И поспешила рыцаря поднять.

Когда пришел мой ненаглядный в чувство,
Он, глядя с уважением, сказал:
– А запиши меня к себе на курсы,
Чтоб я "лепил" и "макраме" вязал.

Увлекся муж, горят его глаза,
Сияет, словно ценный самородок –
На плешь волос остатки зализал,
И выбрил очень гладко подбородок.

Из дому собирается свалить,
Торопится, сердечный, на свидание...
Нет, я не стала плакать, истерить,
Я проявила самообладание.

Сказала, оглядев его: "Хорош!
Я, Вася, внешний вид твой – одобряю!
Ты, видно на свидание идешь,
Приятно время провести желаю!"

У муженька забегали глаза.
"Да, ладно, Вася, так не напрягайся!
Напутствие хочу тебе сказать,
Потом – иди спокойно, развлекайся!

Ведь ты, к роману, Вася, не готов,
Плохой ты соблазнитель, если честно,
Не позабудь купить букет цветов,
И в ресторане закажи два места.

Чтоб впечатление произвести,
Букета роз за десять тысяч хватит,
Чтоб вечер в ресторане провести,
Ты сможешь уложиться в две зарплаты.

В гостинице ты должен номер снять,
А не домой к любовнице проситься,
Со счета можешь, Вася, деньги взять,
Что отложил ты на прием дантиста.

Уже, Василий, ты не так силен,
Чтоб долгие в любви вести сражения,
В итоге можешь, как Наполеон,
В бою постичь всю горечь поражения.

Твой мозг тебе позора не простит,
Давленье подскочить за двести может,
От нервов, Вась, купи "Новопассит"
И "Дибазол" возьми в аптеке тоже!

И – да! Еще купи "Эспумизан",
Чтоб быстро приступ снять метеоризма,
Ну, что поделать, раз такой изъян,
Давно в твоем замечен организме.

Еще осталось "Медфармин" купить,
Вдруг сахар вновь в крови твоей подскочит.
Ну, все! Желаю доброго пути,
И лучших впечатлений этой ночью".

Супруг от напряжения вспотел,
Все "против" и все "за" сопоставляя,
Снял туфли он и тапочки надел,
И в комнату свою пошел, вздыхая.

Ну, как живешь ты без меня, мой бывший,
Достоинств всех моих, не оценивший?
Ты на звонки мои не отвечаешь,
И в чем моя вина – не объясняешь.

Зачем ушел ты? Все ж прекрасно было!
Я, как умела, так тебе годила!
Еду тебе готовила, старалась,
(Хоть не всегда удачно получалось).

Тебя не видя целый день – скучала,
Возле работы вечером встречала,
Мне было сил и времени не жалко,
Хоть на футбол с тобой, хоть на рыбалку.

Твои друзья, Сергей, меня бесили,
Тем, что не брать меня с собой просили.
Им, видите ли, непонятно было –
А, что я в сауне мужской забыла?

Я объясняла им: " Сереже круто
Со мной быть рядом каждую минуту!"
Они в ответ лишь хохотали зло –
Им с женщиной такой не повезло.

Сергей! Вот что я делала не так?
Был в гараже твоем сплошной бардак.
Я там тайком порядок навела –
Повесила картины, зеркала,

Все железяки вынесла на свалку!
Тебе их стало, почему то, жалко.
Какой в тебя, Сергей, вселился бес?
Ты. вместо благодарности – исчез!

Я терпеливо жду «камбэк», Серега,
Учти, что у меня терпенья много!
Вернись! Пойми – тебе со мною лучше!
И мы с тобою будем неразлучны.

Конец зимы, депрессия, усталость,
Сил жизненных нисколько не осталось!
Я нанесла психологу визит,
Тот выслушал меня и говорит:

"Есть способ снять депрессию прекрасный,
Влюбиться нужно горячо и страстно!"
Мужчин я только на работе вижу -
Искать любовь решила в круге ближнем.

Я, вычеркнув фамилии женатых,
Нашла всего четыре кандидата.
Синицын – пьющий, Мальцев очень тучный,
А Иванов – невыносимо скучный.

Один Олег Петрович остается,
Он бука, никогда не улыбнется,
К тому ж еще он трудоголик рьяный –
Блестит умом и лысиною ранней.

Я говорю: "Олег Петрович, здрасте!
Я выбираю Вас объектом страсти!"
"Ого! И,что теперь я делать должен?"
"Ответной страстью воспылайте тоже!"

Он глянул на меня поверх очков:
"Сегодня воспылать я не готов!
Работы у меня невпроворот,
Быть может, страсть до лета подождет?"

"Да, нет же! Страсть как раз сейчас полезна,
Зимой спасает от хандры, болезней,
И если нет болеть у Вас желанья,
Скорее назначайте мне свидание!"

"Свидание? А это как, простите?"
" Куда-нибудь в субботу пригласите!"
"Придется Вас на дачу приглашать,
Навоз в теплице нужно раскидать!"

От огорченья я едва не плачу:
"Какой еще навоз? Какая дача?
Ведь Вы должны ухаживая, кстати,
И деньги на мою персону тратить!"

"Ну, если должен, ладно... Может быть
Лекарства Вам в аптеке оплатить?"
"Да, нет же! Вы цветы должны дарить,
При этом комплименты говорить!"

"Цветы? А можно я Вам дам деньгами,
Букет Вам нужный купите Вы сами.
Но только подождать прошу чуть-чуть,
Мне до зарплаты нужно дотянуть!

А комплимент сейчас могу сказать –
Сотрудница какую поискать!"
... К психологу иду за разъяснением:
"Где мне искать объект для вожделения?"

Односельчане говорили: – Люда,
Здесь в чаще поселилось Чудо-юдо!
Ой, страшное то чудище, Людмила,
Ты б в чащу за грибами не ходила! -

Да только Люда слушать их не стала,
Пошла, и Чудо-юдо повстречала.
Не испугалась чудища Людмила,
Взяла домой, помыла, накормила,

Влюбилась Люда в Чудо без оглядки,
И стала проверять свои догадки:
– Качнется купол! – молвила небрежно,
Оно в ответ: – Большой и звездно–снежный!

– Так, значит, тебя барды позабыли,
Когда здесь фестиваль свой проводили? -
И чудо ей поведало, рыдая,
Что пило много дней, не просыхая,

Не помнит, как от лагеря отбилось,
И как в лесном массиве заблудилось.
Людмила с Чудо-Юдой стали парой,
Она приобрела ему гитару,

На ней играет Чудо, глядя в даль,
Ждет с нетерпеньем новый фестиваль.
А все потенциальные невесты,
Пошли искать грибы в лесу окрестном,

Бард-слеты в тех местах бывают часто,
А вдруг им тоже улыбнется счастье?

IX Конкурс-фестиваль "Умный смех"

Поэзия (крупные формы)